Дочь часовщика

Полковник тяжело встал, покачнувшись, обошел столик и подошел ко мне сзади. Я хотела вскочить, но на плечи легли его жесткие ладони и надавили, заставляя оставаться на месте. По спине пробежали мурашки, дурное предчувствие усилилось. Поведение фон Морунгена нравилось мне все меньше и меньше.

— Ты не носишь украшения? — спросил он, убрал руки, но тут же легко коснулся моей шеи. Я вздрогнула.

— Только те, что изготавливаю сама, — пробормотала я севшим голосом. — Я собираюсь выучиться на ювелира. Что вы делаете, ваша милость?

— Хочу посмотреть, как это ожерелье лежит на изящной женской шейке. Не двигайся. Сейчас… тебе пойдет.

Его пальцы захватили распущенные волосы и осторожно перебросили через плечо, открывая шею и затылок. Видимо, отдельные пряди выскользнули, потому что он вновь и вновь касался моей шеи — легкими, поглаживающими движениями. Коже стало холодно и жарко одновременно.

Я вдруг осознала, что дрожу, и все мышцы у меня напряжены до боли. Никогда прежде я не была так напугана. Но я также испытывала волнение, как бывает, когда близко подходишь к огромному пылающему костру, чувствуешь жар, опасаешься, как бы огненная стихия не вырвалась на волю и не уничтожила тебя — и наслаждаешься этим страхом. В животе стало горячо, голова кружилась, кровь гулко бухала в висках.

Его руки скользнули вперед; на грудь легла холодная цепь. Едва слышно щелкнула застежка. Фон Морунген наклонился, его дыхание щекотало затылок. Он опять опустил ладони на мои плечи, приковывая к месту, и молча рассматривал меня сверху. Его взгляд я чувствовала так же отчетливо, как и тяжелое прикосновение его рук. Я боялась вздохнуть и пошевелиться, чтобы не спровоцировать его на что-то еще.

— Красиво, — сказал он тихим и хриплым голосом. — Но это украшение для зрелой женщины. Тебе требуется что-то легкое и жизнерадостное. Не обагренное кровью.

— Пожалуйста, снимите и дайте мне уйти, — следовало произнести эти слова решительно, но мой голос был робким от охватившего меня мучительного напряжения. Хищники чувствуют слабость. Она питает их силы, она подталкивает их к диким поступкам.

Ладони фон Морунгена скользнули ниже по моим плечам, сминая тонкую ткань рубашки. Его лицо было близко от моих волос; он с шумом втянул воздух, смакуя их запах. Его сердце стучало громко — не на три, а на четыре такта. Механический голем, потерявший контроль и наслаждающийся трепетом чужой жизни…

И тут мне стало не только страшно, но и тоскливо, словно вот-вот произойдет что-то непоправимое, и я никак, никак не смогу этому противостоять! У меня нет сил, и нет храбрости, руки и ноги слабые и вялые, как былинки, а этот мужчина… он не слышит, что я говорю. Он вдвое больше меня и не в себе. И я совсем одна, заперта в сердце неприветливого замка, и никто не придет мне на помощь, даже если закричу — все звуки заглохнут и потеряются в его бесконечных коридорах.

В висках бешено стучала кровь. Я была в шаге от настоящей беды. Нет, не зря именем Железного Полковника пугали детей в Ольденбурге!

Что было сил я рванулась вперед, освободившись от мужских рук. Зацепила столик: зазвенели и покатились бутылки. Отскочила в сторону и одним движением сорвала ожерелье, сломав застежку, и отбросила его на ковер. Цепь ободрала кожу, шею обожгло, как раскаленным железом. Я в гневе уставилась на темную фигуру. Фон Морунген сейчас выглядел как сам дьявол: взъерошенный, мрачный и грозный. Он словно источал агрессию и опасность.

— Майя, — обронил он и сделал шаг вперед.

— Не подходите ко мне!

Фон Морунген не послушался. Он неторопливо отодвинул кресло, а потом быстро шагнул вперед, протянул руку и крепко сжал мое запястье.

— Постой, — произнес он сердито. — Что ты делаешь? Не убегай. Послушай, я скажу тебе, почему…

Он потянул меня к себе. От растерянности я что было силы толкнула его в грудь, а когда он на миг разжал пальцы, вырвалась и кинулась к двери. Барон чертыхнулся и не спеша пошел за мной. Его тяжелые шаги звучали неотвратимо.

Я выскочила в коридор и разом ослепла в кромешной темноте. Бежать, бежать, все равно куда — подальше от этого замка и от грубого наместника, в которого точно черт вселился!

Возвращаться в свою комнату нельзя: он настигнет меня там, и тогда… Мелькнула мысль кинуться в покои к госпоже Шварц или князю и попросить защиты, но оба ночевали в дальней башне — слишком далеко, не успею, меня догонят!

Я ринулась в бесконечный тоннель коридора, слыша лишь собственный стук сердца и прерывистое дыхание. А еще чудились призрачный шепот и потусторонний смех. Они шли от стен, от каменных изваяний, из черных углов и провалов ниш.

Замок не был моим союзником. Казалось, что тени загоняют меня в ловушку, нашептывают хозяину, куда отправились жертва. Ноги заплетались, как бывает в кошмарном сне.