Дочь дыма и костей

В крошечной квартирке места хватало лишь для кровати, стула да задвигающихся друг под друга резных столиков. На полу гордость Кэроу – персидский ковер, который она сторговала прямо с ткацкого станка в Тебризе. Одну из стен – напротив окон – полностью закрывали книжные полки, а из прихожей двери вели в миниатюрную кухню, еще более миниатюрную кладовую и ванную размером с душевую кабину. Высота потолков при этом, как ни странно, была двенадцать футов, отчего комната казалась вытянутой вверх. Поэтому Кэроу устроила над книжными полками верхний этаж, чтобы отдыхать там, развалившись на турецких подушках, и любоваться видом на крыши Старого города и замок.

Она посмотрела на Акиву. Тот в изнеможении откинул голову назад и закрыл глаза. Осторожно пошевелив одним плечом, сморщился от боли. Кэроу раздумывала, не предложить ли ему чаю – она бы тоже выпила с удовольствием, – однако не захотела так явно проявлять гостеприимство, ведь они были врагами.

Она изучала его лицо, мысленно поправляя рисунки, которые делала по памяти. Пальцы так и чесались от желания взять карандаш и сделать набросок с натуры. Глупые пальцы.

Акива открыл глаза и поймал ее взгляд. От смущения щеки Кэроу вспыхнули румянцем.

– Не слишком-то расслабляйся, – буркнула она.

Он с трудом выпрямил спину.

– Прости. Так всегда бывает после битвы.

После битвы. Он настороженно наблюдал, как она пытается осознать услышанное.

– После битвы с химерами? Потому что вы – враги?

Он кивнул.

– Почему?

– Почему? – удивленно переспросил он, словно понятие «враги» не требовало пояснений.

– Да. Почему вы – враги?

– Мы всегда ими были. Война продолжается уже тысячу лет…

– Это не объяснение. Два племени не могут изначально родиться врагами. У вражды должны быть причины.

Медленный кивок.

– Да. Они есть. – Он потер лицо руками. – Что ты знаешь о химерах?

Что она знала? Пришлось признаваться:

– Немного. До того вечера, когда ты напал на меня, я думала, их всего четверо. И они – единственные представители своего племени.

Он помотал головой.

– Они – не одно племя. Племен много, они союзники.

«В этом есть смысл, – подумала Кэроу, – ведь все четверо так не похожи друг на друга».

– Значит, есть и другие, похожие на Иссу, на Бримстоуна?

Акива кивнул.

Реальность, о которой Кэроу имела лишь смутное представление, заиграла новыми красками. Воображение нарисовало разбросанные по миру племена, целые деревни исс, семьи бримстоунов. Она хотела их увидеть. Почему ей об этом ничего не рассказывали?

– Не понимаю, как ты жила, – сказал Акива. – Бримстоун тебя пускал только в лавку, но не в саму крепость?

– До того вечера я не знала, куда ведет задняя дверь.

– Значит, он все-таки пустил тебя туда?

Вспомнив, в какую ярость пришел Бримстоун, Кэроу поджала губы.

– Ну да. Можно и так сказать.

– И что ты там увидела?

– С чего я стану рассказывать? Вы враги, а значит – ты и мой враг тоже.

– Я тебе не враг, Кэроу.

– Они – моя семья. Их враги – мои враги.

– Семья, – повторил Акива, качая головой. – Откуда ты родом? Кто ты?

– Почему каждый считает своим долгом спросить меня об этом? – Кэроу вспыхнула от гнева, хотя этим вопросом она и сама стала задаваться, как только поняла всю странность своего положения. – Я – это я. А ты кто?

Вопрос был риторическим, но он воспринял его всерьез.

– Я – воин.

– И что ты тут делаешь? Твоя война идет в другом месте. Зачем ты явился сюда?

Он сделал глубокий вдох и снова откинулся в кресле.

– Мне кое-что… было нужно, – ответил он. – Я воюю уже больше полувека…

– Тебе за пятьдесят?! – изумилась Кэроу.

– В моем мире живут долго.

– Везет, – не удержалась Кэроу. – У нас, если хочешь долго жить, придется вырвать себе щипцами все зубы.

При упоминании о зубах глаза его грозно вспыхнули, но он ответил лишь:

– Долгая и несчастная жизнь – тяжкая ноша.

Несчастная жизнь. Он говорил о себе?

Она спросила.

Он поморгал и закрыл глаза, словно не мог держать их открытыми, и так долго не отвечал, что Кэроу подумала: не уснул ли? И все-таки ей не терпелось получить ответ. Она чувствовала – он имеет в виду себя. Вспомнила, как он выглядел в Марракеше, его лишенные жизни глаза.

Ей вновь захотелось проявить заботу о нем, предложить что-нибудь, но она подавила этот импульс. Просто сидела и рассматривала его: резкие черты лица, угольно-черные брови и ресницы, полосы на руках, вытянутых на подлокотниках кресла. На шее виднелся рубец, чуть выше размеренно пульсировала вена.

Она опять изумилась его физическому присутствию, тому, что он – реальное существо, хотя и не похожее на тех, кого ей доводилось встречать раньше. В нем слились воедино две стихии – огонь и земля. Вопреки ожиданиям, ангел не был чем-то эфемерным. Напротив, он воплощал в себе материю: сильную, прочную, живую.

Его глаза открылись, и она подскочила от неожиданности: снова ее застали врасплох. Сколько же можно краснеть?

– Прости, – тихо сказал он. – По-моему, я заснул.

– Гм, – не удержалась она, – принести воды?

– Да, пожалуйста.

Благодарность, прозвучавшая в его голосе, заставила ее устыдиться, что не предложила раньше.

Воду он осушил одним глотком.