Дочь фаворита Елизаветы

Первыми ружейными выстрелами были убиты лошади, чтобы не мельтешили и не портили товар, потом настала очередь янычар. Стреляли казаки ниже тележных осей, сначала по ногам, тех же кто падал или прятался, добивали в корпус. Янычары не зря слыли хорошими воинами, просто они расслабились. Два десятка ружей они зарядить успели, так что и казаки потеряли в том бою троих убитыми, а десятеро было ранено. Через пять минут после начала "огневого контакта" в ход пошла сталь. Ещё пять минут зачистки и час погрузки экспроприированного на телеги. Дорога была до нужной казаком развилки пуста, так как торговцы о султанском караване тоже знали и предпочитали, от греха подальше, переждать его приход в придорожных тавернах.

На кораблях награбленное добро разбили на оговоренные доли. Конечно, доли эти были не точные "до копейки", так ведь и выбирали их по жребию. Сначала жребий тянула "обиженка", которая оставалась на кораблях, потом бойцы, потом молодой грек. Долю, доставшуюся предводителю похода, побыстрей спрятали, очень уж она была большой, и пересуды сейчас не были нужны. Делили добычу, лишь слегка отойдя от берега, ждать до Мармары не захотел никто. Сокин, узнав об "инцинденте", грека слегка пожурил, отобрал "в казну" половину его доли и отправил с "обделённой четвертью "обиженки" повторять подобные подвиги по всему побережью Мраморного Моря. На куш, подобный последнему, уповать уже не приходилось, но Князю понравился сам принцип…

С уверенностью можно сказать, и это признали позже все историки Российской империи этого мира, что самовольство "малоусых казаков" чуть не погубило весь проект в целом. А, с другой стороны, будь у Канития-младшего больше времени на подготовку, не ушла бы от него удача, не появился бы в его окружении предатель. Этого мы не знаем.

Так что случилось то, что случилось. Узнав об ограблении каравана султан рассвирепел и велел начать операцию уже через неделю, не дождавшись последней пятой части заказанных кораблей решился на атаку. Сокин, узнав о происшествии, тоже понял опасность немедленной атаки, и немедленно переслал Канития-младшему приказ заканчивать подготовку и выдвигаться на рубежи атаки. Комендант лагеря, получив приказ о резне, спустя лишь три дня о вести о нападении на "золотой караван" о "подлинности его и не задумывался. Греческим диверсантам пришлось атаковать вырезаемый лагерь сходу. Потеряли они пятьдесят бойцов, то есть больше половины, спасти сумели лишь двух женщин и пятерых детей.

Две рыбачьих шаланды, старые и текущие на вид, так что их никто не подумал даже экспроприировать для военных нужд, бросились, порознь, вдогонку за резервным отрядом "греческих камикадзе". Один из корабликов до цели добрался и "продал" на глазах турецких надсмотрщиков, "три бочки питьевой воды" с последними выжившими из их родственников. Вестникам, женщине и двум детям поверили, благо одна из девочек доводилась дальней родственницей капитану корабля. С трудом, но признав в исхудавшем и забитом существе всего три раза в жизни виденную троюродную племянницу, капитан передал весть дальше.

Сначала вырезали турок надсмотрщиков на кораблях, потом обезумевшие главы семейств атаковали "корабли надсмотрщики". Суда эти были "так себе" лишь в качестве охраны и годились… И всё равно пушечным огнём они успели потопить многие "брандеры" прежде чем до них добрались. Часть из кораблей, получивших повреждения в этой атаке, должны были прорываться на юг, донести до соплеменников весть о предательстве султана, остальные девять десятин ударили в тыл наступающей армаде.

К моменту атаки с тыла турецкий флот побеждал "по очкам". Одна из "стихий" держалась на плаву на честном слове, и могла стрелять только одним бортом. Греческие камикадзе сгинули в самоубийственной атаке на русских, однако это стоило Князю четверти кораблей. Затем в бой пошли галеры старой постройки и разменяли свою гибель ещё на четверть мармарских судов. Полчаса флотоводец турок, принявший ислам бывший француз, раздумывал, стоит ли кинуть в бой все оставшиеся суда "неевропейской постройки" или оставшихся смертников…

Выбор он сделал неправильный. Да, его "полезность" для султана возрастала, если боеспособными останутся лишь "новые" суда европейской постройки. Вот только "засадный полк" взбунтовался как раз во время перестроения. Русские суда, капитаны которых, разумеется, о замыслах Сокина и Канития-младшего предупреждены не были, с недоумением рассматривали представшую их глазам бойню. У многих из кораблей кончились ракеты и порох для пушек, на некоторых судах не было не одного стоящего на ногах.

Некоторую ясность принёс прорвавшийся к русским построениям грек-смертник, у которого убили часть команды и оставили один парус. Атаковать турок он не мог, но до русских смысл происходящего донёс. Сокин, а именно он командовал израненной "стихией", приказа атаковать не дал. Вместо этого до ночи он сумел собрать последнюю сотню ракет на лучших из оставшихся судов, команду из которых составляли исключительно греки.