Дочь Галилея

Для сосредоточенного повторения францисканского Венца Розария - семьдесят три «Приветствую тебя, Мария», шесть «Отче наш», медитативные размышления о «Радостной Тайне» - бедной клариссе вовсе не требовались агатовые четки. Простые деревянные звенья прекрасно соответствовали задаче, годились для этого даже нанизанные на нить твердые, высушенные розовые бутоны.

«Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небесах.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь и прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого».

Галилей прислал дочери необходимые деньги немедленно. А в начале декабря Сестилия подарила Винченцо сына - третьего и последнего Галилео Галилея.

Часть 3 В Риме

XVII «В поисках бессмертной славы»

К тому времени, когда Галилей закончил писать книгу о двух системах мироздания, в самом конце декабря 1629 г., у него установились особо теплые отношения с дочерью. Оставаясь для сестры Марии Челесте источником любви и финансовой помощи, а также благодарным объектом ее заботы и трудов, он теперь начал отдавать должное ее незаурядному уму. А она, обретшая большую смелость - благодаря тому, что недавно помогала отцу переписывать рукопись, или в силу возраста, ведь ей уже было почти тридцать, - стала проявлять гораздо более заметную уверенность и откровенность в общении с отцом. Вскоре их взаимная привязанность окрепла, зависимость друг от друга стала такой сильной, какой ни один из них не мог ранее ожидать.

Переехав в отдельную келью, сестра Мария Челесте сочла ее достаточно просторной, чтобы приглашать нескольких сестер для совместного послеполуденного шитья. Однако единственное маленькое и высоко расположенное окно давало мало света, поэтому она спросила Галилея, нельзя ли прислать ему оконную раму для переделки: ее следовало починить и перетянуть новым пропитанным воском, льняным полотном. «Не сомневаюсь в Вашей готовности помочь в этом деле, - писала она отцу, - но меня смущает, что это работа скорее для плотника, чем для философа».

Галилей также неоднократно чинил капризные монастырские часы. Один раз он наладил их, когда механизм испортился и перестал правильно воспроизводить церковную мелодию, пробуждавшую сестер к полуночной службе. В другой раз он устранял другую поломку. «Винченцо возился с нашими часами несколько дней подряд, но теперь они звучат еще хуже, чем прежде, - писала дочь Галилею 21 января 1630 г. - Что касается меня, я полагаю, причина неисправности в шнуре, который слишком стар и не может из-за этого скользить, как положено. Но поскольку сама я не могу все наладить, то вынуждена обращаться к Вам, чтобы Вы сами во всем разобрались и исправили. Вероятно, настоящая проблема во мне - ведь я не знаю механизмов и потому могла неправильно расположить противовесы; мне кажется, они сейчас не там, где надо; в любом случае, я заклинаю Вас прислать их назад как можно скорее, потому что в противном случае монахини мне просто житья не дадут».

Брат Галилея Микеланджело приобрел в Германии переносные монастырские часы, примерно в два фута высотой. Как и все механические устройства той эпохи, они были не намного совершеннее солнечных часов, зато могли вести учет времени в темноте и в дождливую погоду, а кроме того, громко отбивали каждый час.

В XVII веке итальянцы считали часы от одного до двадцати четырех начиная с заката, так что, когда сестра Мария Челесте сообщала отцу, что «пишет в седьмом часу, она имела в виду, что работает глубокой ночью, а когда она писала, что заболевшая монахиня скончалась «в воскресенье, в четырнадцатом часу», это означает примерно половину шестого утра.

«Часы столько раз путешествовали туда-сюда, но теперь работают отлично, - делится своей радостью сестра Мария Челесте в благодарственном письме от 19 февраля. - Виной всех повреждений была я сама, поскольку неправильно обращалась с ними; я посылала их Вам в крытой корзине, завернутыми в полотенце, но с тех пор ни тот, ни другой предмет не видела; если Вы случайно найдете их где-нибудь в доме, господин отец, пожалуйста, верните их»[51].

Исполнив эти поручения, Галилей погрузился в хлопоты, связанные с подготовкой к публикации его новой книги. Поскольку князь Чези собирался издать «Диалоги» в Риме, необходимо было получить одобрение цензуры именно в Вечном городе, несмотря на то что автор жил во Флоренции. Галилей, которому было уже шестьдесят шесть лет, собирался лично доставить рукопись соответствующим властям в Ватикане. Но Рим был далеким краем, и старик побоялся рисковать здоровьем, отправляясь в путешествие за двести миль от дома ветреной и холодной зимой, и решил дождаться весны.