Дочь Галилея

Однако в то же время Урбан не переставал упражнять свой разум, он писал и публиковал произведения в жанре эпической поэзии. Папа осуществил реформу Бревиария - повседневного сборника молитв, служб, гимнов, житий святых и поучительных отрывков из Библий, принятого в монашеской среде, - добавив в него, в частности, гимны собственного сочинения в честь канонизированных им святых. А затем, желая довести уже существующие, в основном древние, гимны из старого бревиария до своих высоких стандартов, Урбан назначил группу образованных иезуитов для обработки текстов в соответствии с правилами современной грамматики и метрики.

Он приложил усилия, чтобы обессмертить свое имя строительством Святого Петра в базилике Ватикана. В 1624 г., вскоре после избрания, Урбан дал распоряжение скульптуру Джоано Лоренцо Бернини построить baldacchino (арку над алтарем), в котором разрешалось находиться только папе. К1630 г., когда Галилей прибыл в Рим, гигантский балдахин уже возвышался внутри церкви, опираясь на четыре краеугольных куска мрамора, каждый из которых был с двух сторон украшен фамильным гербом Барберини - тремя пчелами. Сооружение поддерживали четыре колонны спиралевидной формы, 95 футов высотой, а над ними располагалась тяжелая пышная конструкция, увенчанная золотым крестом и группой резных ангелов. Бронзовые колонны несли на себе балки из Пантеона - гигантской античной постройки, пережившей захват Рима варварами в V веке. Когда Урбан приказал ободрать почитаемый всеми Пантеон, чтобы воздвигнуть собственный монумент, разъяренные римляне злословили, обыгрывая его имя: «Что не смогли сделать варвары, то довершил Барберини»[54].

Повсюду в Риме Галилей мог обнаружить свидетельства масштабных и амбициозных проектов Урбана. И хотя тосканский философ по-прежнему оставался в фаворе у папы - о чем свидетельствовали только что полученный им пост каноника и предоставление дополнительного дохода, - он уже не мог ожидать той же степени личной близости и открытости контактов, которые были его привилегией в прошлом. Галилей, впрочем, не имел причин считать это проявлением пренебрежения или неуважения по отношению к себе, особенно после приглашения на обед в качестве почетного гостя в дом к племяннику-кардиналу или после того, как отец Риккарди обсуждал подробности его «Диалогов» во время частной беседы с Его Святейшеством.

16 июня Галилей узнал, что «Диалоги» благополучно прошли цензуру. Через несколько дней отец Риккарди поставил на рукописи свою резолюцию, предоставляя Галилею предварительное разрешение на публикацию с условием, что тот обещает внести в текст некоторые исправления. Например, папе не понравилось название, поскольку в нем упоминался такой природный феномен, как приливы. Галилею предложили выбрать нечто более математическое или гипотетическое. Кроме того, предисловие и заключение должны были подтверждать признанную папой философию науки, которая объясняла сложность Природы мистическим всемогуществом Господа. В любом случае переговоры с печатниками об издании «Диалогов» можно было начинать.

Удовлетворенный Галилей поспешил в конце июня покинуть Вечный город, прежде чем подцепит чуму или у него начнется приступ малярии, спровоцированный летней жарой. Он обещал отцу Риккарди, что внесет все необходимые исправления дома, в Беллосгвардо, а осенью привезет в Рим новый вариант книги.

«Будь на дворе иное время года, я остался бы до выпуска книги, - объяснял он в письме своему генуэзскому другу, - или передал рукопись князю Чези, который проследил бы за всем от моего имени; но князь был болен и, что еще хуже, как я теперь понимаю, уже тогда находился на пороге смерти»[55].

В самом деле, добрый князь Чези скончался 1 августа, в возрасте 45 лет, от заболевания желчного пузыря. С его смертью практически закончила свое существование Академия-деи-Линчеи, а Галилей понял, что теперь ему придется самостоятельно заняться всеми делами, связанными с изданием «Диалогов». Он надеялся избежать многократных поездок в Рим и обратно, а потому счел за благо получить разрешение на публикацию у местных властей в Тоскане.

Однако прежде, чем он начал осуществление этого плана, до Милана и Турина докатилась смертоносная чума, которая весь следующий год медленно распространялась на юг, в сторону Флоренции. Вскоре перепуганные итальянцы по обе стороны реки Арно начали хоронить первые жертвы эпидемии, и умерших становилось все больше и больше. В числе первых в Беллосгвардо умер один из ремесленников, работавших у Галилея, стеклодув; на коже его выступили черные пятна, а в паху и подмышками вздулись гнойные бубоны.

XVIII «Поскольку Господь наказует нас такими розгами»