Дочь генерала

«…тридцать Первая любовь»

Посвящается Галине,

которая в 18 лет

вышла замуж за нищего

инвалида-художника

Мне говорили старые друзья:«И что нашел ты в этой мышке серой?»А я молчал, и сам не понимал,Что вышел за обычные пределы.Я изучил телесную «любовь»И был циничным, грубым и липучим.Но сердца лёд не растопил огонь,Зажженный Эросом, животным и дремучим.

И вот явилось это существо!…Нечеловечески тиха и световидна,Как бабочка прозрачна и невинна,Как море неохватно глубоко.Как многое впитало и неслоТакое хрупкое телесное созданье!И треснуло, расселось мирозданье,А сердце потеплело, ожило.О, сколько сладких мук я пережил,Ночей бессонных испытал круженьеПока сумел озвучить предложенье,Пока ответ обратно получил.Она была тиха и простодушна,

Стояла близко — руку протяни.Но, лишь касаясь ступнями земли,Парила в иномирности воздушной.Встречались наши руки и глазаИ опускались, будто от ожога.Я знал, что ты робка и недотрога —— в себе такого не подозревал.Ты освещала и преображала,Все, чего рука твоя касалась.Воздухом твоим легко дышалось,И вокруг тебя жила весна.Когда мы были вместе, всё вокругЖивое, гибкое — тянуло к нам ладони

И солнце выходило из заслона,И ночью звезды завершали круг.Мы проживали день за целый год,Неслись недели, обгоняя свет.Минута, замирая, длилась век.И знали мы, что это ненадолго.… Она меня тогда впервые обняла,прижалась так, как будто умирала,и плакала, и руки целовала.Все объяснила и… к нему ушла.А я кричал ей вслед!А я вздыхал ей вслед.А я шептал ей вслед:

«Хоть сердце и болит,Прости, любимая,что я…не инвалид!..»

— Только, чтобы написать такой стих, стоило родиться, — прошептала девушка, в полной тишине.

— О, несчастная! — прогудел Борис, но взглянув на Наташу, спешно пояснил: — …Девица та, что к Васькиному коллеге ушла. Уходить, так к прозаику! Красивому и подающему надежды…

— Сережа, это автобиографично? — спросил Василий, шмыгнув носом и промокая рукавом глаза.

— О чем вы! Бросьте препарировать тайну! — взревел чей-то голос, и все резко оглянулись. В дверях, опершись плечом на дверной косяк, стоял высокий блондин в элегантном белом костюме с мужественным загорелым лицом.

— Валентин! Брат! — хором закричали сожители.

— Вот решил соскучиться. Заглянул на огонек, и кажется не зря. Серега, если бы это для тебя что-нибудь значило, — сказал Валентин, шагая к поэту, раскрыв объятья, — я бы тебе белый «мерс» подарил за эти вирши.

— Если поэту машина не нужна, могу я получить, — заботливо предложил Борис.

— А теперь что-нибудь эдакое, родное! — сказал Валентин. — Чтобы душу согрело!

— Вот это я, Валь, тебе написал. Называется «Разговор с другом» — поэт опустил голову и задумчиво, немного нараспев прочитал: