Дочь химеролога

— Что здесь произошло?

…

Перепуганные постояльцы, нервно суетящийся хозяин. Стол в углу общей залы, превращенный в своеобразный штаб, вокруг которого сразу стало так много свободных мест. Да, шум поднят изрядный, но у Лаграса все же была надежда, что ситуацию можно решить достаточно быстро и, наконец, отправится в путь. Он вопросительно посмотрел на только что подошедшего Курта и тот коротко отчитался:

— Назвался торговцем Эимильеном, появился поздним утром. Денег при себе не было, продал хозяину какие-то украшения. Я видел, сделаны прилично, но ничего особенного, таких побрякушек на любой ярмарке навалом. Был один, но прислуга заметила большой сверток, который он притащил к себе в комнату. Очевидно, девочка находилась в нем. Потом спустился в общую залу, поел, прилично выпил вина и поднялся обратно. После этого его никто не видел. Ни постояльцы, ни прислуга.

— То есть получается с того момента находился в своей комнате… ясно, ну а ты чего скажешь Лика, — обратился он к появившейся рядом девушке, с четко видной усталостью на лице. А ведь Печать Бодрости по-прежнему висит, да и Мишель выделил из неприкосновенных запасов, приличного объема накопитель с нейтральной составляющей Сил.

— Хоть и выглядит парень ужасно, да и крови потерял действительно много, но серьезных ран нет. В основном сильные поверхностные повреждения. Внутренние органы не задеты. Но все же ему повезло, еще чуть-чуть и просто бы истек кровью. Я наложила Печати лечения и на сон. Мазь, бинты. Выживет. Вот только в одном месте…

— Не тяни.

— Ну, с женщинами он теперь вряд ли сможет… общаться. Я «там» сделала, конечно, но сомневаюсь, что потом, когда заживет, будет «работать».

— Серьезно девочка его…

— Не она, Курт. Судя по следам, парень сам нанес себе все повреждения.

— Вот это да! И «там» тоже? Что же он такого смог сотворить, тем более просто руками?

— Тебе так интересно знать? Ну, если потом будешь нормально спать… (шепотом на ухо).

— Брр, аж дрожь по телу! Ничего себе, как же девочка смогла его заставить? Ведь по своей воле вряд ли бы кто-нибудь так сделал.

— Ну, не буду сейчас уточнять способы, но мне этого типа нисколько не жаль. Думаю, ты видел, «что» лежало на кровати?

— Видел. И знаешь, за «такое» по принуждению, да еще над ребенком, я бы сам ему все снизу отрезал и в глотку затолкал.

— Вот именно поэтому я до сих пор и терплю твою уродливую физиономию рядом со мной.

— Лика!.. Командир, она опять…

— Прекратили оба! Сейчас не до ваших «семейных» (возмущенный кашель, красные лица) разборок. Чем быстрее мы решим эту проблему, тем скорее сможем отправиться дальше. Сейчас я дождусь Дилана, послушаю, что он скажет по вещам, что были в комнате. А ты Лика, сбегай с Куртом к девочке и внимательно осмотри ее. Только в клетку не заходи. Микки ведь там?

— Обижаешь командир, пусть прошло время, но свое дело мы по-прежнему помним и знаем. И вообще, ты же на нее ошейник Полного Подавления надел, а он даже высшего демона сдержать может!

— Ну и отлично. Я рад, что вы уже поняли, с чем мы имеем дело.

— Нет (Курт)/Да (Лика)!

— К-ха… ладно, Курт не переживай, потом тогда объясню.

— Но командир…

— Все, идите.

… (чуть позже).

— Дилан, ты уверен?

— Да, сомнений нет. Пусть он и попытался что-то изобразить, но вещи не перебирал. А нижнее белье с вышитыми вензелями это, вообще, классика для таких дурней. И где только находятся те, кто им подобное белье дает. Хотя судя по потасканности и общей нестиранности, скорее всего, вышивала парню еще мама, ну или прислуга по ее требованию. Только все это мелочи. Корешки залоговых векселей в кармашках сумок — вот главное, и собственно осмотр можно было уже прекращать.

— Ну и кто он?

— Эмиль фон Думкофф, рыцарь Ордена Карающей Длани Света.

— Хм, не слышал о таком, в отличие от Ордена. Однако, очень символично, ты не находишь? И да, ситуация осложняется. Теперь парня просто так здесь не оставишь несмотря на все желание. Ладно, ты иди пока, проверь фургон и лошадей, а я сейчас что-нибудь придумаю. Отправляться нам все равно нужно.

Вскоре вернулась Лика и с мрачным лицом, молча, плюхнулась на скамью напротив.

— Ну что?