Дочь кучера. Мезальянс

Лира расположилась в его кресле, смахнув на пол ту огромную стопку газет. Растрепанная, с все еще играющим румянцем на щеках, блестящим, если не сказать, что злым взглядом – она была великолепна. Чистая энергия негодования, воинственности и женской привлекательности. Чертов костюм ужасно шел ей и делал невероятно соблазнительной даже в такой позе – сидящей в кресле и большей частью, спрятанной от его взгляда.

– Хочу знать как вы делаете это? – наконец произнес он, усаживаясь на место посетителей и просителей, что заявлялись к нему ранее. – Опять волшебная палочка?

Она не отвечала, не выпуская его из виду. Эверт продолжал оглядывать ее, сердясь и улыбаясь за ее напоследок выкинутый фокус.

– Вам повезло, что в королевских покоях были мы втроем и никого больше, иначе…

Он не понимает, как ей удается проворачивать подобные вещи.  Вывод пока только один: эти странного вида звери созданы по ее желанию и подчиняются лишь ей одной, откликаются и приходят на зов, начиная творить бесчинства. Вот только откуда взялись эти птички с длинными ногами? В прошлый раз их вроде как не было.

– Поползли бы слухи? – поинтересовалась она издевательски, приподняв бровь при этом. – Уверена, что мне удалось бы пережить их.

Эверт улыбнулся мимолетному воспоминанию: он еще не видел, чтобы мужчины визжали, как истеричные девицы. Хоть он и пообещал Лайнеллу, что не расскажет об этом никому, но развидеть этого не сможет… Увы! Ни за что и никогда!

– Пришлось бы наказать вас и применить куда более серьезные меры.

Это хорошо, что она сама дала ему повод начать этот нелегкий разговор.

– Ваша дружба с Генрихом, да, даже самим Лайнеллом не помогла бы вам. Вы откровенно прокляли самого короля.

Женщина потянулась к столу, взяв с него перо, повертела в руках и вновь посмотрела на него.

– Убеждена, что у меня бы вышло договориться с этими двумя, – проговорила она не без едкой улыбки. – Не с Генрихом, так с королем. Не с королем, так с Генрихом.

Эверту не понравилась эта хитрая улыбка и выражение зеленых глаз. Складывалось впечатление, что Лира знает что-то такое, о чем не ведает Эверт. Еще вчера он был уверен в том, что она – его, целиком и полностью, а сегодня он узнает, что прошла чуть ли не целая вечность и все могло измениться из-за его недальновидности и самоуверенности. Еще, злой голос внутри нашептывал Эверту о свободных нравах в их обществе и как бы невзначай интересовался: «а как обстоят дела в ее мире?» Могла она пуститься во все тяжкие и отомстить ему за все ту боль, что он причинил ей?

– Лира, я рад что вы успокоились за то время пока меня не было дома.

Женщина фыркает, разглядывая мягкие бородки на огромном бело-коричневом пере.

– В отличие от вас, у меня не было особого выбора, – замечает она кажущеся легкомысленным голосом.

Лира кивает, наконец переведя взгляд на него. Внутри невероятных глаз на мгновение зажигается какой-то злой огонек, но он тут же тухнет, смягченный какими-то другими мыслями.

– Это было сделано для вашего блага.

Эверт не хотел, чтобы она сбежала. Она имела право на это, а Эверт… Он поступил так как было записано во всех трех копиях брачного договора, то есть как ее муж – Эверт пожелал, чтобы она была дома, и он добился этого.

– Не хотел, чтобы вы наломали дров, – пояснил он терпеливо.

Ему вновь достался этот яркий блеск глаз.

– Да уж! Вы сама забота и внимание. Жаль только, что думаете лишь о себе. Целый час я была вынуждена терпеть заточение, а также отсутствие удобств в этой комнате.

Она обводит взглядом кабинет, резко поднимаясь со своего места. Эверт покачал головой: другая на ее месте промолчала об этом нюансе, а эта не постеснялась и вывернула все так, что ему стало стыдно и неловко за собственный непродуманный поступок.

– Если это все, что вы хотели сказать мне, то мне нужно идти. Дела-дела-дела! Они не ждут! Откройте мне эту чертову дверь.

Его не обманул ее легкомысленный тон и веселье в голосе. Эверт в конце концов видел ее глаза в зале и во дворце, чувствовал источаемую ею злость и ненависть. Эти чувства не вырастают на ровном месте. За ними всегда кроется что-то донельзя важное, ранимое и истинно стоящее.

– Это не все.

Эверт поднялся вместе с ней, подошел к ней и понял, что никогда и никуда не отпустит ее. Она слишком его женщина. Такая, какую он ждал всегда – не отупевшая от предрассудков, умная, нежная и заботливая.

– Я в курсе того, что произошло здесь. Видел газеты, говорил с Генрихом и Лайнеллом.

Она обрывает его одним-единственным жестом: подняв руку и бросив на него один очень и очень строгий взгляд.

– Ты ничего не знаешь.

Эверт отвел кудри с ее лица, освободив взгляду усеянную родинками щеку. Она никак не отреагировала на это, продолжая смотреть мимо него.

– Я благодарен тебе за то, что ты не оставила Карла и Джонатана, не обрекла последнего на то, что когда-то пережил я.

– Я делала это не для тебя, сэгхарт, но, пожалуйста, – ее губы растянулись в милой и совершенно искусственной улыбке. – Открой мне дверь. Мне действительно пора.

Он не собирается следовать за ее обидами.