Дочь кучера. Мезальянс

Докторишка вдруг замолчал, а потом весьма знакомо, то есть заикающеся продолжил:

– Я хотел сказать «проблемах» в семье.

– Вам показалось.

Эверт показался в поле ее зрения, а потом присел рядом. Но вот беда – Лира не могла сказать ему ни слова. Язык не слушался ее, вместо слов вырывались хрипы, да мычания.

– Что произошло на этот раз?

Эверт смотрел на нее с тревогой, но вот что могла сказать чересчур спокойная Лира – она еще никогда не видела таких печальных глаз. Не замечала она, чтобы Эверт грустил. Да и сказать правде: разве было у него время для подобных эмоций?

– Может вы уберете своих?.. Людей!

Она бы тоже затруднилась найти определение их должности. Судя по речи, выходкам и манерам помощники доктора Эрба были выходцами из простого народа. Лира не представляла, чтобы кто-то из знати, да даже из магов пошел на нечто подобное.

– Да-да! Конечно! Уйдите! Вон я сказал!

– Так что случилось на этот раз?

Эверт улыбнулся ей, едва заметным движением губ, провел пальцами по щеке, скользнул ими на лоб, да так и оставил их там.

– Почему она в рубашке?

– Пыталась бежать сразу же после вашего ухода. Мы сделали все, чтобы остановить ее, но сами понимаете графиня. Тут так просто не схватишь. Вы видите, во что превратилась моя вотчина.

Тело отказывалось слушаться, превратившись в какое-то подобие киселя. Лира смотрела на Эверта и понимала, что не может удержать взгляд на его лице. Ни глаза, ни язык не желали подчиняться ей.

– Хо… хо…

Она облизнула губы и ужаснулась тому, что просто не в состоянии закрыть свой рот. Не хватало только начать пускать слюни в подушку будучи при этом в своем уме и твердой памяти.

– Она рухнула с лошади и ударилась головой. Все обошлось без крови и рассечения. Я позволил себе сделать ей укол лаваниума, как видите это немного успокоило ее.

Лира злилась на себя и на собственную дурость. Она дитя двадцать первого века, выросшая на блокбастерах полных хитроумных и таких наивных злодеев, не смогла сначала превратить уродов, а уж потом только начать говорить с ними. Теперь же, пока он здесь, у нее не получается выговорить одно единственное слово «хорек», которое показало бы Эверту, что она – это она и никто больше.

– Милорд, пора сделать что-то. Графиня, как и Гвен Мелау, Смефт, Крогер демонстрирует все признаки деградации личности.

Сердце Лиры громко стукнулось где-то в районе горла и вновь забилось в прежнем ритме. Доктор Эрб говорил о других попаданцах. Он говорит правду или с ними он сделал что-то?

– Что вы предлагаете?

Лира дернулась, попытавшись стукнуть Эверта, а в итоге чуть было не свалилась с койки, перевернувшись на левый бок.

– Советую морской и влажный воздух Южного Боза. Уверен, что покой, морской и влажный воздух лавандовых лесов пойдет ей на пользу, дарует покой и быть может вернет ее разум.

– Считаете, что ей станет лучше?

Лира проговорила «Эверт!», но на деле получилось что-то маловразумительное. Он действительно поверил этому мерзкому скунсу и сейчас собственноручно отправит ее на этот пресловутый Боз! Она была наслышана о нем. Когда-то там располагался санаторий для влиятельных и богатых господ, но после появления тьмы и сокращения численности этой самой знати он пришел в упадок и оказался большей частью заброшен.

– Соглашайтесь, милорд. Неужели вы хотите допустить, что графиня напала на короля как этот Гвен? Принялась истязать себя и позорить честь семьи подобно Оливеру Крогеру? Вы не можете быть с ней постоянно. Никто не может. Я в курсе что случилось с вашим домом и это... Это все печально!

Лира закрыла глаза, не веря, что это происходит с ней. Она позаботилась о Марте, а сама угодила в самое пекло, но сейчас ее волновало другое: все ли в порядке с Карлдом, Кики и Севериком, а еще кто помогает этому чмошнику вытворять все это?

– Хорошо, но об этом не должен знать никто.

Лира смотрела на Эверта и очень надеялась, точнее старалась, чтобы этот взгляд был свирепым. Почему ее он подозревал в черт знает чем, а с этим хмырем берет и идет у нее на поводу?!

– Оставьте нас. Ненадолго.

– Это может быть опасно.

Сегхарт не внял предупреждению Эрба, взглянул на него ставшим когда-то знаменитым у Лиры, полным ярости взглядом и только потом, как только стих звук удаляющихся шагов отпустил его к ней.

– Если ты там, то дай мне знак.

Лира закрыла глаза, оказавшись прижатой к Эверту, попав во власть его тепла, запаха и судорожного прикосновения рук. Она бы очень хотела сказать ему что-то, но лекарство продолжало действовать, заставляя ее вместо того, чтобы прижаться к нему и сказать хоть что-то, безвольно запрокинуть голову и захрипеть.

– Мне жаль, – проговорил тот наконец, опуская ее обратно на подушку. – Но может, это действительно поможет и ты, наконец, успокоишься, Марта.

Сэгхарт больше не сказал ей ничего, поднялся с кровати и ушел, оставив ее в одиночестве великолепного, но такого пустого помещения и сбегающих по вискам слез.

***