Дочь моего врага. Цвет горечавки (СИ)

Но, моя богиня, как переменился этот отвратительный палач-баронет, едва в зале появился Аеск!

— Умоляю, не губите, лорд-маг! — Иен едва ли не в ногах у Ланфорда валялся. — Все во славу Нериуса!

— Мы давно закрывали глаза на ваши… вольности, баронет, — холодно перебил Аеск. — Но совершенное вами переходит все границы! Хладнокровное убийство и покушение на убийство с особо отягчающими обстоятельствами! Я объявляю секту почитателей Нериуса запрещенной организацией! Баронет Иен Макгриф и судья Гродер Глисберский, как организаторы секты, заключаются под стражу до суда, дату которого им объявят позднее. Все остальные присутствующие уведомляются в том, что если созовут еще одно собрание, то так же будут заключены под стражу и пойдут под суд.

Аеск освободил меня от пут и повел прочь из этой проклятой залы. Адепты Нериуса молча расступались перед нами и в их глазах читались ненависть и бессилие. А Иен Макгриф, которого дюжие стражники взяли под конвой, жалобно и трусливо просил этого не делать.

Я закрыла глаза, стремясь прогнать образ этого мерзкого, подлого человечишки. И угораздило же меня во всей огромной Лигейе наткнуться именно на него! А ведь он прикасался своими мерзкими губами к моему лону… Эх, жаль мочалки нет, так хочется стереть с себя даже напоминание о его прикосновениях.

Не успела я подумать, как откуда-то из-под потолка прямо мне в ванную шлёпнулась миленькая розовая мочалочка, которой я тут же принялась себя яростно тереть. Ещё б воду погорячее…

Как по заказу — вода тут же стала той самой, идеальной температуры, какую я и хотела. Надо же, какая у Аеска Ланфорда ванная! Чего не захочешь — все тебе выполняет!

Кстати, обставлена она была, не сказать, что роскошно, но очень изыскано, в морском стиле. Очень много света, белые и бирюзовые тона, оригинальный коврик в виде какой-то экзотической рыбы, большое зеркало в дорогой оправе, мягкие кожаные пуфы…

Прямо интересно, насколько простираются границы ее возможностей… Свесив ноги с бортика, я немного подумала и — пожалуйста! — в одной руке у меня оказался запотевший бокал с прохладным шампанским, а в другой — миска со свежей клубникой, политой сливками.

И только когда я сделала большой глоток шампанского, который прочистил мне мозги, до меня дошло, что ванная тут ни при чем! Колдовала я! Действие дурацкого Джертового зелья наконец-то закончилось, и тройная сила, составляющая вкупе магию Аеска, Джерта и мою собственную, вернулась ко мне.

Как же здорово, что я снова могу колдовать! Теперь я уже не безвольная кукла, с которой можно делать все, что угодно! О, вернись бы ко мне магия чуть раньше, Лукиан остался бы жив… Бедный парень, при мысли о нём на глаза наворачиваются слёзы… Хотел помочь мне — и встретил свою смерть. Надеюсь, баронета Иена Макгрифа сурово накажут за это убийство. А если не накажут, я вмешаюсь сама. Силы у меня теперь для этого достаточно!

Я позволила себе расслабиться в ванной еще немного, собираясь с мыслями. От предстоящего с Аеском Ланордом разговора кидало в жар. Что он мне скажет? В любом случае, что-то, что в корне изменит мою судьбу. Наши судьбы, которые, как я чувствую теперь, сплелись в один клубок…

Что ж, пора. Я одним глотком допила содержимое бокала, рывком поднялась и закуталась с ног до головы в большое белое полотенце с гербом Ланфордов. Я помнила по его медальону: два сокола и две змеи. Странный герб.

В комнате, соединённой с ванной, на постели было аккуратно разложено платье, гребень, украшенный горечавкой из фоамирана и чудесные бархатные туфельки. Теперь я могла бы сотворить себе платье и сама… Но я уже успела сказать Аеску, что нахожусь под действием зелья Джерта, потому и не смогла справиться с адептами. Не нужно ему раньше времени знать, что магия ко мне вернулась.

Это оказалось платье типичной горожанки, разительно отличающееся от свободных открытых туник и хитонов, к которым привыкла я. Глубокого тёмно-синего, почти черного цвета, с обтягивающими рукавами, клином расходящейся книзу юбкой, скромным вырезом с запахом, по вороту и рукавам оно было украшено узкой полоской искусного шитья.

Мои распущенные волосы, которые я тут же высушила с помощью магии, легли мягкими мерцающими волнами. Я отделила две прядки у висков и сколола из сзади гребнем, после чего придирчиво посмотрела на себя в зеркало, крутясь в непривычном для себя наряде.

Выглядела я не иначе, как прекрасной средневековой девой — такой, о красоте которой слагают песни трубадуры, а рыцари посвящают ей подвиги и мечтают взять в жены, а не беглой послушницей, которой по обвинению в распутстве едва не влили пару часов назад в глотку раскалённое масло.

Мне хотелось предстать перед ним красивой. Хотя, возможно, как бы я ни старалась, Аеск больше никогда не посмотрит на меня так, как смотрел в нашу первую ночь.

Внизу никого не было, лишь стоял уставленный изысканной едой стол с двумя приборами.