Дочь моего врага. Цвет горечавки (СИ)

Он смотрел на меня, но в то же время смотрел сквозь меня, а я вся сжалась в ожидании плохой развязки, которая не заставила себя долго ждать.

— В ночь нашего выпускного моя сестренка выбросилась из окна своей комнаты, которая находилась под крышей самой высокой башни замка, — Аеск был спокоен, когда говорил это, лишь странным блеском сверкали его зеленоватые глаза. — Она превратилась в кашу, в кровавое месиво, я соскребал это месиво с каменных плит, пытаясь обнять и поцеловать… в последний раз. А затем я нашел в ее комнате предсмертную записку. Оказалось, что эта дуреха была давно и страстно влюблена в Брандона Литона, и он отвечал ей взаимностью, пока сестра не узнала, что он женится на Ашлин и она беременна от него. На выпуском Брандон дал моей несчастной сестричке от ворот поворот в довольно грубой и равнодушной форме. И она решила, что не хочет жить. А я решил, что отомщу Литону за то, что он так цинично надругался над Тали. Когда у них с Ларк родилась дочь, я выкрал ее… Особого труда это не составило — уровень магии и навыки у меня выше, чем у них…

Я слушала его мрачный рассказ о боли и смерти, о ненависти и мести и слезы катились по моим щекам. Я уже поняла, кто такие Брандон Литон и Ашлин Ларк. И кто такая их новорожденная дочка…

— Знаешь, я ведь хотел тебя убить, — проговорил Аеск, глядя мне прямо в глаза. — Стоял в той самой комнате, перед этим самым окном, держал тебя на руках на весу над пропастью, в которую шагнула Юталия. Я хотел выбросить тебя. Я был ослеплён яростью и искренне желал, чтобы Брандон Литон ощутил то же самое горе, что сжигало меня. Но ты улыбнулась мне… и я не смог. Я увез тебя в Лигейю, порвав все магические связи между тобой и родителями, так, что, сколько бы они не запускали поиск, он ничего не показал. В мыслях у меня был новый план, пожалуй, еще страшнее и изощрённее первого — отдать тебя в один из самых грязных притонов нашего полиса, чтобы ты выросла порочной дешевой шлюхой, а затем подложить в постель к собственному отцу. После рассказать ему об этом…

— Но ты же этого не сделал, Аеск… — в ужасе я качала головой. — Нет, не сделал, ведь так? Ты же не способен на такое, я не верю…

— Ты не знаешь меня, Маргери… Не представляешь, какая бездна ненависти сокрыта в моей душе… — мрачно проговорил лорд-маг. — Знаешь, кому я отдал тебя на воспитание? Безрукому Пьеру, тогдашнему королю отверженных Лигейи — убийц, грабителей, воров, мошенников, и, пожалуй, это было немногим лучше варианта с борделем. Ты должна была вырасти не шлюхой, а бедной нищенкой, несчастной оборванкой, если б не умерла раньше от голода, холода и болезней. Я посчитал месть свершенной. Но я не знал, что в дело вмешалась моя драгоценная бабушка. В зашифрованном в ее мемуарах послании я прочел, как все было. Она пошла к Пьеру, который был ей обязан, и отобрала у него ребёнка. Затем при помощи нашего родового артефакта-медальона и крови наложила на тебя сильнейшее заклинание химеры, скорректировавшее твою внешность в обратную сторону. Она посчитала, что этим убережёт тебя от притязаний жрецов Хеб, которые, как она знала, имели весьма распущенные нравы. После Корнелия отдала тебя в храм Хеб, а за то, чтобы ребенка приняли, подарила храму редкую статуэтку одетой богини. Бабушка считала, что в тридцать лет ты выйдешь из храма сильной и независимой жрицей. К этому прибавится еще и красота, и ты сможешь жить, как захочешь.

Я слушала его и никак не могла поверить во все то, что он говорил. Это было правдой, но такой ошеломляющей, сокрушительной, сбивающей с ног и выводящей из равновесия правдой, которую очень сложно осознать и принять.

— Почему тогда заклятье пало раньше? — еле вымолвила я. — Почему моя внешность вернулась ко мне?

— Корнелия была очень сильной и хитрой магичкой, просчитывающей ситуацию на несколько ходов вперед, — задумчиво проговорил Аеск и поднял на меня глаза от бокала. — Но она никак не могла предположить, что твоим первым мужчиной буду я. Твоя девственная кровь и мой медальон-артефакт… Это сочетание оказалось настолько убийственно сильным, что химера слетела с тебя. Думаю, с этим и связано то, что моя сила перешла к тебе. На медальоне наш герб, а на гербе, как ты видишь, два сокола и две змеи. Это символ обмена колдовскими потоками, перетекания, перехода магии…

— Почему тогда ко мне перешла и сила Джерта?

— Он спал с тобой? — голос Аеска враз охрип. — Он спал с тобой после меня, так? Какой же я болван, что спрашиваю… Ну, конечно же, спал. Глядя на тебя, трудно подумать, что могло быть иначе…

Мужчина на пару секунд замер, а затем неожиданно резким движением опрокинул бокал с вином. Хрупкий хрусталь, жалобно зазвенев, разлетелся на тысячу осколков.

Он разозлился? Почему?

— Джерт думал таким образом получить твою силу, которая оказалась у меня, — поспешила объяснить я, избегая смотреть ему в глаза. — Но сам лишился своей.

— И ты сбежала от него, потому что он захотел получить свою и мою магию обратно? — перебил Аеск.