Дочь моей жены

Спустя полтора месяца рана на бедре затянулась, но остались несколько шрамиков от швов, напоминающие мне о сестре и ее безумстве. Первые пару недель переживала за нее и маму, особенно, когда так стремительно прошло слушание и им присудили наказание. А потом поняла, что их не изменить. Червоточина в их душах так и будет дальше просить об отмщении, хотя отец щедро наградил в завещании Миру, но ей оказалось этого мало. Ей нужна была его абсолютная любовь, которую девушка придумала у себя в голове. Мать Миры уехала из отцовского дома, не желая больше находиться в нем, теперь усадьба пустует. Мне грустно, и сделать ничего не смогу. По праву дом теперь полностью на Мире. Даже после суда, я не позволила конфисковать имущество, а выплатила из завещанных денег отца штраф за Миру, только чтобы девушка не осталась без крыши над головой, если выйдет на свободу. Но будет это очень нескоро. А если честно, я не хотела, чтобы дом, в котором выросла, был распродан по частям. Все-таки там остался дух отца, и я хочу лишь одного — пусть он, наконец, обретет покой на небесах. С матерью виделась лишь раз, на заседании. Она не смотрела в мою сторону, а при дачи показаний вовсе от меня отреклась, назвав выродком. Было больно. Даже предательская слезинка скатилась со щеки, но я так скоро ее смахнула и приняла каменный вид лица, и лишь Костя, понял, что слова причинили мне сильнейшую боль. Он приобнял меня, и поцеловал в висок, согревая своей любовью. Только он способен вытянуть меня из депрессии, буквально взбодрить своим присутствие и все плохое отступает сразу на несколько шагов от нас обоих. Главное — мы, главное — наша семья.

Вера разорвала объятия, принимаясь уплетать свой недоеденный бутерброд. Мимоходом листает журнал, хмурясь на модель в свадебном платье, тычет пальцем, и с полным ртом обращается ко мне:

— Так свадьба-то у вас будет? Настоящая…

— Мы приняли решение, что через пару недель отправимся в медовый месяц. Возьмем отпуск и проведем его на острове. Хочу подышать морским воздухом и побыть в тишине рядом с Дубровским, — рассказываю план, который мы накануне обсудили с Костей.

— А, как же платье, дорогая, — уныло проговорила Вера, глядя в журнал.

— А разве в нем счастье, Вер? — улыбнулась подруге, легонько погладив свой беременный животик. — Вот оно счастье. Крохотное и долгожданное. И неожиданное, — тут же, посмеиваясь, добавляю. Вера закивала, соглашаясь со мной.

— Ну, Дубровский… я еще с ним поквитаюсь за испорченный праздник, в особенности за девичник, — хихикнула Вера, откидывая журнал подальше с глаз долой.

Пообедав с ней, мы вернулись к делам, что скопились за долгий срок моего отсутствия. Как прежде. Будто ничего со мной не происходило. И вернувшись домой, я снова увижу отца, мать и снова буду мечтать о Косте каждую ночь. Боялась, вдруг всё окажется сном. Тогда я точно умру. Поэтому быстро напечатала сообщение любимому про клуб, затем предупредила Веру, что уйду на пару часов пораньше. Боже, подруг была рада до небес.

— Конечно, Вика! Чего же ты ждешь?! — подгоняет меня на ходу. С Эдуардом я уже договорилась. Еще вчера… и всё равно не была уверенна в своих действиях. Правильно ли? Возвращаться туда, где началась вся канитель в наших с Костей жизнях. Но первая встреча в клубе не выходила из головы вот уже пару недель. Я хотела закончить танец для любимого, и получить вознаграждение, которое мог подарить только он. На интуитивном уровне чувствовала, что так должно было быть. И никак иначе. Воодушевленная своим планом, по пути созвонилась с Вольным. Мужчина сообщил, что Дубровский с удовольствием принял ключ. А значит, мой мужчина тоже не против возродить те эмоции, которые мы оба испытали в тот день.



— Не волнуйся, — хриплым голосом Эдуард ворчит по телефону. — Администратор встретит тебя, и проводит в вашу комнату. Зеркало затемнено. Никакого постороннего контроля. Только ты и Дубровский, — уверяет меня, потом посмеивается, — хотя я не прочь посмотреть на вашу игру. Может, разрешишь одним глазком. Я даже прищурюсь, обещаю. Только саму сессию, — продолжает уговаривать меня.

— Эдуард, спасибо вам за всё, — искренне благодарю, садясь в свою машину. — Но…

— Ладно-ладно, понял, — обрывает меня, а потом добавляет, — смотрители будут на чеку. Вика, как никак, но правила в клубе недопустимо нарушать. Ты же об этом помнишь? — с усмешкой напоминает мне про побег.

— Да, — засмущавшись отвечаю, а потом срываюсь с места и мчу к «Готике», чтобы приготовиться к приходу Дубровского.