Дочь Соляного Короля (ЛП)

Я села на колени рядом с водоёмом и опустила пальцы в воду. Солнце было низко, и его свет проникал сквозь стволы деревьев и падал мне на лицо. Моё отражение смотрело на меня из лазурного водоема. Мои глаза так сильно напоминали мне о моём отце, что мне пришлось отвернуться. Страх глодал меня изнутри. Вода была прохладной, и мне захотелось погрузиться в неё в надежде, что она облегчить мою пульсирующую боль.

— Давай зайдём, — неожиданно сказал он.

— Что?

— Я чувствую, как ты этого хочешь.

Он ухмыльнулся. Чем дольше мы пребывали в оазисе, тем незаметнее становились его страдания.

— Я помню тот день, когда впервые перенёс тебя сюда. Ты сразу же захотела прыгнуть в воду. Представляешь, как мне было тяжело тогда не представлять тебя без одежды в воде?

— Ты пытаешься отвлечь меня, — сказала я, повернувшись к нему.

— Это работает?

Я улыбнулась, и его улыбка сделалась шире.

— Да. Мне всегда хотелось узнать, каково это. Но если я зайду туда, — я выскользнула из своих туфель, — пообещай, что ответишь ещё на один вопрос.

— Самый последний? — сказал он, и как только слова сорвались с его губ, он, как видно, пожалел о них, осознав, что это могло быть правдой.

Я окунула пальцы ног в воду. Но быстро выдернула их оттуда и вздрогнула.

— Вода такая же холодная, как в море.

Я снова окунула в воду одну ногу и начала заходить в водоём. Я помедлила, когда вода дошла до моих икр и намочила края моих шаровар. Мои зубы начали стучать.

Он присоединился ко мне, быстро снял повязку с пояса и позволил своим шароварам упасть на землю. Лучи заходящего солнца осветили его широкую грудь. Его длинная тень упала на камни, между деревьями и на пустыню у него за спиной.

Я залюбовалась им в вечернем свете. Я замечала каждую деталь, вены на его руках, длину его пальцев и то, как вздымалась и опускалась его грудь, когда он дышал. Они не принадлежали мне, и я не могла бы вечно смотреть на него, поэтому я собиралась запомнить каждую деталь.

Он прошёл мимо меня и вошёл в воду, даже не вздрогнув. Он сел на дно, вода доходила ему до груди и ярко сверкала на фоне его кожи. Эта лазурная вода была такой мутной, что я не могла разглядеть его длинное тело под её поверхностью.

— Заходи, — сказал он и его взгляд упал на меня. — Тебе станет теплее.

Он протянул мне руку, вода начала стекать с его пальцев.

Я переплела свои пальцы с его, вошла в воду и содрогнулась от её прохлады. Мои шаровары промокли до самых бёдер. Но когда я подошла ещё ближе к Саалиму, я почувствовала, что вода стала теплее.

— Как? — спросила я, придвинувшись ещё ближе.

— Магия, — уголки его губ игриво приподнялись.

Я согнула колени и погрузилась в неглубокий водоём. Вода вокруг Саалима была приятной, и мне стало интересно, что из этого было магией и сколько тепла исходило от его тела. Когда он смог дотронуться до меня, он расстегнул мой лиф и снял с меня шаровары. Он собрал намокшую одежду и бросил её себе за спину. Ткань высохла в воздухе, пока летела, и неслышно упала на песок.

Вода поднялась к моей груди. Мои длинные волосы прилипали к моей коже и закручивались в чёрные завитки на голубой глади водоема. Теперь я была полностью освещена солнцем, а Саалим медленно разглядывал меня. Запоминал ли он точно так же каждую деталь моего тела, как и я? Его взгляд прошёлся по моим волосам, моему лицу, моей шее и плечам. Взгляд упал мне на грудь и, казалось, задержался на ней несколько дольше. Саалим сдвинул брови и сжал губы.

— Что такое?

Он покачал головой и прижал меня к себе.

— Ничего.

Это была ложь.

— Есть ещё кое-что, чего я не понимаю, — сказала я. — Ты сказал мне, что не хотел, чтобы я знала историю Мадината Алмулихи, потому что не хотел обременять меня ей. Что ты имел в виду? Я хочу, чтобы ты был свободен, независимо от того, вернёт ли твоя свобода Мадинат Алмулихи. Это ничего для меня не меняет, просто позволяет мне понять тебя лучше.

— Я думал, это очевидно, — сказал он, выражение его лица стало озадаченным. — Дело в отметине.

— В моих шрамах?

Я наклонила голову и пальцами потрогала спину в тех местах, где кожа приподнималась.

— Нет, дело не в твоих шрамах. Твоя отметина, — он уставился на меня, и когда понял, что я не понимаю, спросил. — Ты не знаешь?

— Знаю о чем? — я начала волноваться. — О чём ты говоришь?

Он протянул руку к моей груди, пальцами отодвинул волосы и нежно коснулся кожи прямо над сердцем.

— Вот здесь, — медленно сказал он, в его голосе смешались любопытство и озабоченность. — Ты почти светишься. Я думал, ты знаешь — тебе ведь говорил об этом лекарь.

— Что? — я посмотрела вниз.

И тут я увидела, что когда прямые лучи солнца падали на мою кожу, она переливалась в том месте, напоминая кожу Саалима. Золотое сияние было незаметно в темноте. Я подняла руку и потёрла отметину, почувствовав, как температура тела в этом месте слегка поднялась. Я проверила свои пальцы, чтобы убедиться, что отметина не стерлась. На них ничего не было.

Лекарь? Он ничего мне не сказал.