Дочь Сталина

Спустя двадцать лет, когда Светлана писала свои воспоминания, ей казалось, что отношения с отцом в то время были холодными, сдержанными, но ее письма словно опровергают это. Это письма любящей дочери, полные нежности и тревоги за немолодого уже и перегруженного делами отца.

Многие очевидцы, наблюдавшие личную жизнь Сталина, уверяли, что он был плохим отцом, равнодушным к своим детям. Сомневались также и в искренности его детей. В письмах Светлана чувствуется судорожное желание заслужить одобрение отца, привлечь к себе и своему ребенку хотя бы крупицу его внимания.

Это письмо написано 1 декабря 1945 года.

«Здравствуй, дорогой папочка!

Я никогда еще так не радовалась, как в тот день, когда получила твое письмо и мандарины. Ты прав, я теперь не воробушка, а целая «ворона», в соответствии с этим и твое письмо с посылкой обрадовали меня намного больше, чем когда я была «воробьем». Даже сынишка попробовал апельсиновый сок, но пока он не понимает толку ни в чем, кроме каши.

Я очень-очень рада, что ты здоров и хорошо отдыхаешь. А то москвичи, непривычные к твоему отсутствию, начали пускать слухи, что ты очень серьезно заболел, что к тебе такой-то и такой-то врачи понаехали, и волей-неволей пугаешься и думаешь, не похоже ли это в какой-то мере не правду; ведь твои-то «верные стражи» и не скажут мне ничего, из всего тайны делают…»

В письме слышны отзвуки семейных распрей и интриг. Наверное, Сталин в своем письме выразил недовольство Евгенией Александровной и ее скоропалительным замужеством. Светлана мужественно защищает тетку, которую явно оговорили перед отцом. И заодно пользуется случаем пожаловаться на своих недоброжелателей:

«…K тому же дело не в Жене и ее семейной драме, а дело в принципиальном вопросе: вспомни, что на меня тебе тоже порядком наговорили! И кто?., ну черт с ними…

Все-таки я жду тебя в Москву. А может быть, папочка пришлет мне еще одно такое хорошее письмо? Целую моего папочку.

Твоя Сетанка».

«Наговорщики» — это, конечно, брат Василий и Власик. Интересно, что Светлана все чаще начинает пользоваться любимыми словесными оборотами отца — «черт с тобой, черт с ними», словно они переходят к ней по наследству. Со временем в гневе и сильном раздражении она виртуозно пользовалась и ненормативной лексикой, чем не раз шокировала окружающих. Тоже семейная черта. Брат Василий с детства привык к матерным словам. А вот Яша, голубиная душа, терпеть не мог ругани.

Отношения с отцом были трудными, с братом — неприязненными. Неистовой матерью Светлана никогда не была. «Я беззаботно родила ребенка и не думала о нем — его растили моя няня и та, которая вырастила Яшину Гулю — мою племянницу», — с обезоруживающей искренностью пишет она. О том, как складывались отношения с мужем, никогда не упоминает. Очевидно, и в эти годы ее. мечта иметь семейное тепло не сбывалась.

Неожиданно и как-то буднично Светлана сообщила о своем первом разводе: «Отец никогда не требовал, чтобы Мы расстались. Мы расстались весной 1947 года по причинам личного порядка, и тем удивительнее было мне слышать позже, будто отец настоял на разводе».

Разговоров вокруг семьи вождя всегда велось много. И о том, что Сталин так и не встречался ни разу с первым зятем-евреем. И о том, что вскоре отец Григория, замдиректора научно-исследовательского института, был арестован и провел в ссылке шесть лет, до 1953 года. Обвинили его в том, что он якобы изменил фамилию Мороз на Морозова. Но на одном московском кладбище сохранилась надгробная плита на могиле деда Григория Морозова. Надпись на плите свидетельствует о том, что еще до революции глава семейства носил фамилию Морозов.