Дочери огня

Опубликован в «Almanach cabalistique» в 1850 г. В числе других набросков и фрагментов предназначался для книги «Иллюминаты».

Перевод А. Андрес

I

Не пугайтесь этого персонажа — он ведь не столько черный, сколько темно-красный. Но все дьяволы непременно черны, а этот по природе своей куда более принадлежит земле, нежели аду; он даже не столь уж большое участие принимал в великой битве, случившейся некогда в небесных сферах, которую назвали Восстанием Сатаны и ангелов его против Адоная (Вседержителя) и его присных.

Сатана был неким подобием Кошута^[77], который осмелился поднять знамя восстания против своего законного императора и вовлек в этот заговор множество беспокойных умов, пропитавшихся республиканскими теориями.

Мы знаем, что с самого начала всякой звездой, всякой планетой, даже самой что ни на есть захудалой кометой ведал какой-нибудь дух либо ангел, который одушевлял ее, подобно тому как душа одушевляет тело. Что до нас, людей и животных, населяющих Землю, то мы не более как чужеядные насекомые, что обитают на поверхности каждого небесного тела, и питаемся мы — нередко из рук вон плохо — лишь за счет внешней ее оболочки.

Сатана был одним из тех властолюбивых, непокорных и неблагодарных созданий, которые не терпят чужого превосходства; скажем без обиняков — себя он считал гениальным. Святую троицу он рассматривал как династию тиранов, коварно увековечившую свое могущество, объявив его божественным правом, или ловких узурпаторов, добившихся мирового господства с согласия подкупленного ими большинства.

В свой заговор он вовлек целую толпу планет, небесных светил, туманных пятен, даже несколько звезд первой величины, поддавшихся его прельстительным речам. Кометы, которые ничего не стоит склонить ко злу, взяли на себя роль иррегулярных войск — и завязалась чудовищная битва, в ходе которой между небесными телами происходили отчаянные схватки. Остававшиеся после этого сражения обломки образовали то, что мы ныне называем Млечный Путь. Дождь из аэролитов, явившийся следствием этих столкновений, произвел во вселенной неописуемую кутерьму. Еще и сегодня нет-нет да и стукнется о наш земной шар какой-нибудь старый обломок тех далеких времен, тысячелетиями кружившийся в небесном пространстве.

Подробности этой чудовищной катастрофы можно прочитать в «Потерянном рае»^[78] Мильтона, целиком основанном на одной из так называемых апокрифических книг библии, известной под названием «Книга Еноха»

^[79].

Книгу эту всегда исключали из ортодоксальных библий, опасаясь, как бы повесть о восстании Сатаны не представила его в ореоле некоторого величия, способного соблазнить воображение малых сих. Один католический ученый, иезуит отец Кирхер, перевел оттуда отрывок и поместил его в своем «Oedipus Aegyptiacus»^[80].

Вот из этой последней книги, хорошо известной каббалистам^[81], и позаимствовали мы достоверную фигуру Красного дьявола, о котором собираемся здесь рассказать.

II

…Бедняга дьявол! Да полно, дьявол ли он? Древние называли его всего только «демоном» — словом, которое в какой-то мере происходит от «demos» и означает лишь несчастливца, бунтовщика, но в общем-то неплохого малого. В слове «демон», сугубо греческом, никогда не было и тени какого-либо неодобрительного смысла.

Положение Красного дьявола после одержанной Предвечным победы оказалось, если верить тому, что сообщает Данте в своей «Божественной Комедии», весьма плачевным. До участия своего в заговоре Сатаны он был правителем вечерней звезды, которую называли попросту Люцифер^[82]. Имя это он сохранил, но при этом утратил все свои полномочия, которые переданы были его супруге Астарте^[83] — у той оказались большие связи в Раю.

Во время небесной революции бедный Люцифер был командующим артиллерией (Мильтон сообщил нам, что, дабы противостоять небесным молниям, Сатана изобрел пушки еще за много тысяч лет до того, как их придумали на Земле). Батарея, которой командовал Люцифер, была полностью разгромлена, а его самого поразил удар молнии прямо в грудь, да так, что беднягу сбросило с его звезды, и он со всего размаха вонзился головой в только что образовавшийся земной шар, который еще недостаточно затвердел, — и это ослабило силу удара.