Дочка, не пиши!

Что я заметила – когда вы вспоминаете самые болезненные мамины слова и реакции, вы смотрите на них с позиции «жертвы», т. е. априори полагаете, что она продуманно сказала-сделала гадость, чтобы причинить максимальную боль. Я тоже до-о-олго так считала. Пока не поймала себя плюющей такими же гадостями в своего любимого – просто от бешенства, когда слова рождаются не в голове, а сразу в гортани. Злость и обида требуют выхода и за неумением бить тарелки и окна обретают вербальную форму. Хотя, конечно, нужно понимать, что происходит, особенно если позволяешь себе это по отношению к ребенку, для которого каждое твое слово – священный закон, нерушимый факт и безапелляционный аргумент. Удивительно, неужели наши мамы этого не поняли за все двадцать–тридцать лет? Или поняли, но продолжали, потому что просто отсутствовало понятие аутотренинга, было принято действовать, исходя только из эмоций, без анализа ситуации – мол, если я это чувствую, значит, это правильно, если я выражаю то, что чувствую, это мое право женщины и матери. Да и вы, кстати (простите за наезд), в своем дневнике в одном абзаце признаетесь, как сильно вас ранила фраза матери, а в другом говорите всякие сильные слова в адрес дочери, которая повела себя не так, не позвонила, нахамила, лезет со своей дурью… конечно, ваши слова не так жестоки, но эмоциональный накал вашей реакции всегда на порядок выше действительной вины дочери. Наверное, это свойственно всем матерям – прощать себе слабости, понимая их «ненарочную» природу, и одновременно ужасаться тем же слабостям своих детей, воспринимать их как катастрофу, как доказательство эгоизма и «мизантропии». Это говорит вам еще одна пожизненная «эгоистка и мизантропка», которая с детского сада раздавала все свои игрушки и ни разу не съела угощение без того, чтобы не принести его домой и не поделиться с мамой и сестренкой, даже если самой потом ничего не оставалось. Вероятно, эгоизм ребенка – это просто его желание иметь свои собственные интересы. Ну и еще тот факт, что со временем он все чаще думает о своей жизни и все реже о любимой мамочке.

Уф, опять простыня получилась. Просто это первый раз в моей жизни, когда я говорю с чужим человеком, как с собой. Можете не читать всю эту галиматью, вас вон и так тут «забомбили». Кстати, насчет «бомб»: те, кто возмущается, оперируют пустыми аксиомами типа «мать дала жизнь, и посему априори святая» – тараканихи тоже яйца кладут, о’кей? Матери дают жизнь, а потом заживо варят детишек в кипятке, потому что те задолбали своим плачем. Так что «дала жизнь» – это еще не аргумент, простите. Я не считаю себя вправе требовать безусловной любви, не отдавая ничего взамен, но я против того, чтобы откровенную жестокость и равнодушие относили на счет материнской святости. Да, мы им многим обязаны. Да, им многое прощается, они не обязаны быть идеальными. Но манипулировать болью близкого человека, даже собственного ребенка, просто недостойно, подло. Особенно матери. Единственному человеку, которого при всем желании, и в детстве, и в глубокой старости, просто невозможно не воспринимать всерьез. Ведь даже самые толстокожие, ироничные, флегматичные люди не в силах совладать с нервами, когда мама начинает «жать кнопочки».

Автор:

Не получается далеко уйти от компа, настолько интересно стало общаться…

Знаете, в чем главное отличие меня, как матери, от моей матери (помимо того, что я таки люблю свою дочь)? Во-первых, я никогда в глаза не говорила Алиске «последних, страшных» слов. А во-вторых (и это главное!), за все свои допущенные ошибки я всегда прошу у нее прощения. И мне не стыдно это делать. И прошу прощения не только словами, но и делами доказываю, что я поняла, где и в чем была неправа, и больше такого не повторится. Слабости, из-за которых я что-то делаю не так для своей дочери, я себе не прощаю. Напротив: сужу себя самым страшным судом. И считаю, что это правильно.

Что же касается того моего дневника, где я «позволяла себе»… Это ведь был «дневник нездоровой женщины», там многие реакции болезненные, неправильные. Скажу честно: сама с ужасом перечитываю, понимаю, до какой степени была тогда не в порядке.

А для матери «жать кнопочки» – последнее дело. Жаль, что не подсудное.

Тысячи нас:

Повторно мерси за ответ. В этот раз постараюсь компактнее.