Дохлый таксидермист

— Да я и не помню, это как-то само собой вышло. Я… а, да, я подумал, что он узнал Ильфа, там же морда приметная, и захотел взять у них с Петровым автографы, — вспомнил Ванька. — Ну я и решил пошутить. А он такой, раз, на меня! Ильфа оттолкнул, тот по ступенькам кубарем, потом ко мне, хвать за шиворот, и железякой по голове! Да с размаху!..

Учитель вытаращил глаза и нервно запустил пальцы себе в бороду.

— С размаху, да не совсем, — уточнил Приблудный, довольный произведенным эффектом. — Он, я так понял, увидел, что я не Петров, руку-то придержал, и тихонечко так: тюк! Вскользь! Да не смотри ты так, так просто кожу слегка содрало! А потом такой: «ой, извините», и давай бежать! А там Ильф как курица слепая, пенсне с носа слетело! Так этот мужик мимо него запросто проскочил и дал деру!.. Я кричу Ильфу «ловите», а он не к нему, а ко мне, проверять, живой я или нет! Народ вокруг стоял, человек пять, так они все тоже глазами хлопали. Ну и упустили. А потом вышел Петров, — закончил Приблудный, — и мы все втроем искали Ильфовы стекляшки. А рана ерунда, мы зашли обратно в кинотеатр, и персонал ее обработал. Просто кожа слегка содралась. Они хотели показать меня врачу, но я отказался.

— А вдруг сотрясение?! — возмутился Учитель.

— Не, ерунда, говорю же, — отмахнулся Приблудный. — У меня даже голова не болела, ну правда. Ильф немного ушибся, когда летал с лестницы, хромал потом, а Женьке вообще повезло больше всех.

Учитель убрал зеленку в шкафчик, тоже сел на стул, только верхом, лицом к Ваньке, и в задумчивости положил локти на спинку стула:

— А ты того мужика хорошо разглядел? Сможешь описать?

— Неа, — честно признался Ванька. — У него была куртка с капюшоном, а лицо чем-то замотано. Я увидел только глаза. Они такие вытаращенные были: еще бы, он же на Петрова рассчитывал.

— Хорошо, — заметил Учитель, и пока Приблудный думал, к чему это относится, сходил в соседнюю комнату и принес какой-то сверток.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что это мешок из-под картошки. Учитель развернул его, напялил на голову и посмотрел на Ваньку сквозь прорезанные дырочки для глаз:

— Похоже?..

— Ага, — хихикнул Ванька. — Только натянуто было плотнее, ну и глаза у тебя голубые, а там были карие. Но не такие темные, как у Женьки, а скорее зеленоватые.

— Хм, — Учитель снова задумался. — Вань, а ты точно не сочиняешь? Мужик с картофельным мешком на голове нападает на людей посреди бела дня…

Приблудный так и подпрыгнул от незаслуженной обиды:

— Что?! Да ты же сам принес этот мешок! И какой там день, десять вечера было!.. Темнотища!..

— Ладно, не сердитесь, — примирительно сказал Учитель. — Я просто хотел сказать, странно, что тип с картофельным на голове не привлек ничье внимание. Это же чистый Ку-Клукс-Клан!

— А, так он был в капюшоне. Я же сказал: большой низкий капюшон на пол-рожи, — Ванька потрогал ранку на голове и добавил. — А эти двое сразу начали спорить, тот ли это мужик, которого они вчера видели у подъезда Петрова, или какой-то другой. Он там до ночи торчал, представляешь? Но это они шутили. А если всерьез, то в Женьку позавчера кирпич с крыши кинули. Прямо в башку!..

— А почему он у тебя тогда по кино ходит? — подозрительно спросил Учитель.

— А разминулись они с кирпичом, — хихикнул Приблудный. — На доли секунды, но разминулись. Женька, он же шуганый, он даже на громкие звуки иногда шарахается. А если кидать в него предметы, то уворачивается или ловит и кидает обратно. Я пробовал в Ташкенте.

Учитель задумался и снова зашевелил пальцами, словно что-то прикидывал. Приблудный смотрел на это совершенно без удивления — для Учителя такое было нормально. Со своими длинными волосами и вечно лохматой бородой он выглядел не то как монах, не то как одетый в дореволюционное платье деревенский мужик, но Приблудный знал, что это впечатление обманчиво. Это был прекрасный человек: самый умный, добрый и проницательный.

А еще он знал, что Учитель не к добру так надолго задумывается.

— Вань, мне это не нравится, — сказал Учитель после долгой паузы. — Слишком уж много совпадений вокруг этих двоих. Боюсь, им грозит опасность. Даже не им, а Петрову. Мне жаль, что ты привязался к нему.

— Что за опасность? — насторожился Приблудный. — Ты думаешь, ему попытаются пробить черепушку еще раз?.. Мне это не нравится!

Ванька совершенно не желал Жене зла. Петров был хорошим приятелем, веселым и добрым, и Ваньке он нравился! Да и Ильф тоже: в последнее время он слегка оживился и перестал быть таким холодным и ершистым, как до Ташкента. Он уже не приставал к Ване с идиотскими вопросами вроде «как у вас дела», «как ваше настроение», «что вы думаете по поводу этого или того» и даже «что вам сегодня снилось», потому, что адресовал все это Петрову. Тот героически брал всю эту утомительную дребедень на себя, да еще и держался при этом так, словно только и мечтал о том, как будет рассказывать Ильфу о своих снах и выслушивать его идиотские комментарии.