Доктор Барченко (СИ)

  - Далеко забрался, подумал Барченко, тем же днем нанял извозчика и отправился в Новую Деревню. Места эти были ему знакомы: в Новой Деревне по распоряжению императрицы строился буддийский дацан с домиками для гостей и ученых. Перед сараевским выстрелом Александр ездил туда общаться с ламой Агваном Дорживым, но самого ламу не застал, зато познакомился с русскими исследователями буддизма. Его влекла расшифровка понятия "дюнхор", впервые услышанная от Кривцова в Юрьевском университете, а при дацане обещали открыть курсы сакрального тибетского языка. Из-за войны все остановилось. Новая Деревня стала тихой, пустой, иногда туда переселялись на лето, снимая дачи.

  Снимал дачу здесь и герцог З. Он вышел к Барченко в полинялом шелковом халате, в ермолке на усталой голове и со змеиной трубочкой кальяна во рту. Глаза "боярина Хренова" были мутны и пусты.

  - Ты куришь опиум?

  - Какой опиум, где его взять, буркнул З., насушил местных трав, голова раскалывается. Откуда ты взялся? Я думал, ты умер!

  - Я тоже так думал, но мы сейчас говорим, значит, ошиблись...

  Они говорили о войне до поздней ночи. Александр обмолвился, что в Лемберге спас от уничтожения рукописи перевода Корана на польский и - частично - на украинский язык.

  Герцог поразился.

  - А где они сейчас?! С собой?!

  - Нет, оставил на квартире, в своем кабинете. Если хочешь, завтра привезу.

  Привези, конечно, я сгораю от любопытства! Он проделал огромный труд, этот твой Лисицкий...

  - Лисенецкий. Абранчак-Лисенецкий - поправил Барченко. Или Амбрамчук, я не расслышал четко его фамилии.

  Ехал домой, твердо помня, что должен отвезти рукописи герцогу.

  Там Александра встретила заплаканная Наталья.

  - Что случилось? - изумился он.

  - Крыса! Большущая черная крыса! Сидит на полке в твоем кабинете!- всхлипывала жена. Я ее шваброй, а она нагло смотрит и не уходит...

  - Она ела бумаги?

  - Какие-то грызла, где малороссийским наречием написано...

  Барченко метнулся в кабинет и вырвал - именно вырвал - у черной крысы - рукописи из Лемберга. Пропало всего три листа: два украинских, один польский, у остальных крыса изгрызла края, не повредив текст.

  Когда переводы попали к герцогу, тот объяснил своему другу: то не крыса была, а самый настоящий шайтан.

  - Я убью ее, это крыса - не согласился Александр.

  - Нет, ее убить нельзя ничем, это демон - уверял З.

  - Шваброй!

  - Швабра сломается. И яд не подействует.

  ... Чтобы успокоиться, он засел за иллюстрации к своему роману "Тайна океана". Вышла книга в не то время: лето 1917 года, неспокойное, дождливое, многие уезжали в деревни, Петроград пустел, книжные магазины закрывались, а те, что еще держались, оккультные романы брали неохотно.

  - Нам бы что-нибудь политическое - намекали они, нет ли в планах вашего издательства народных брошюр или партийных программ?!

  - Такого не печатаем, цедил Барченко, мы называемся "К свету", а не "К тьме".

  - Прогорите, господин, неминуемо прогорите, советовали ему, берите политические заказы. Теперь все так делают...

  "Тайна океана" ныне библиографическая редкость.

  Мало и неохотно интересующийся политикой Александр Барченко проспал ночь переворота. Только днем, в длинной очереди за хлебом, он услышал о каких-то "большевиках".

  - Надолго это? - тревожась, спросил мужчина в пенсне.

  - Дня на три - ответили из очереди.

  В то, что "три дня" растянутся на почти 80 лет, тогда никто бы не поверил.

  Перебои с продуктами и хаос на улицах казались временными, до выборов в Учредительное собрание.

  - Доберутся солдаты до родных сел, и все спокойно станет - говорила Наталья, вот увидишь!

  - Давно уже пора! Выйти за керосином страшно!

  - Тамка, а кто такие большевики? - полюбопытствовал Барченко.

  - Отколовшаяся группа радикальных социалистов - объяснил ассистент.

  - И чего они хотят?

  - Того же, что и все: власти, крови, денег.

  Мы очнулись в абсолютно чужом и незнакомом мире - позже напишет он.

  Дом, где семейство снимало квартиру, национализировали, хозяев расстреляли в ЧК. Арендаторов поздним вечером солдаты в серых шлемах с алыми пентаграммами швырнули с пожитками в снег. Повезло, герцог З. приютил их у себя на съемной даче, а когда дачу тоже национализировали, Барченко поселился в буддийском дацане Новой Деревни. В те годы люди жили на чердаках, в ямах и бывших барских ваннах, в сломанных трамвайных вагонах, поэтому буддийский дацан - это еще очень неплохо. Тепло, сухо, чисто, пахнет дурманящими тибетскими смолками.

  Послушник в оранжевом одеянии неторопливо раскладывает по кругу крупицы разноцветного песка. Еды не было, постоянного пайка Барченко не получал. Ламы из жалости подкармливали его. Уходил в ретрит - затворничество, чтобы придать своему голоду хоть какое-то религиозное обоснование.

  Пригород Петрограда. Везет на детских саночках мешок муки, не уронить бы. Метель - злая, колючая, завывает раненым зверем. Откуда же эти большевики взялись? Хотя нет, постойте, я давал рекомендацию для розенкрейцеров одному мальчику, Глебу со смешной фамилией Бокия, и он что-то такое упоминал.

  Мешок свалился с санок и плюхнулся в снег. Барченко молча поднял его.