Читаем Доктор Боб и славные ветераны полностью

Хотя в то время было более чем достаточно различных материалов для чтения, существовала реальная потребность в литературе, адресованной специально алкоголикам. И среди всех проектов, обсуждавшихся Биллом и доктором Бобом — госпиталей, оплачиваемых миссионеров, и т. д., самым насущным была книга, работа над которой была начата в мае 1938 года.

Первые две главы были завершены уже к июню 1938 года, когда Билл прислал Бобу письмо, спрашивая его: «Что ты думаешь об образовании благотворительной организации с названием, например, Анонимные Алкоголики?»

Одно время это название предполагалось, только чтобы обозначить авторство книги «Одна сотня мужчин», написанной анонимными алкоголиками. Среди других предлагавшихся названий были «Выход», «Гавань» и «Наступает рассвет». Но название Анонимные Алкоголики уже бытовало, хоть и ограниченно, для обозначения Сообщества; ссылки на него могут быть обнаружены еще в 1937 году.

В этом же письме Билл предлагал, чтобы Анна написала одну главу книги сама. «У меня ощущение, — писал Билл, — что Анна должна написать главу, которая станет портретом жены». Ее скромность и стремление оставаться в тени, возможно, и были той причиной, по которой она главы не написала.

Луис также не написала главы в книгу; правда, ее об этом не просили. Когда она сама предложила это сделать, Билл сказал: «О, нет. Она должна быть в том же стиле, что и книга».

Недавно Луис сказала: «Это задело меня навсегда, и я до сих пор не знаю, почему Билл не предложил мне ее написать, хотя я больше никогда к этому вопросу не возвращалась».

Билл сам написал главу, которая вышла под названием «К женам», а Мария Б., жена одного из АА–евцев из Кливленда, написала свою личную историю в разделе историй первого издания.

Боб Е. вспоминает, как Билл начал присылать черновики в Акрон: «Мы не показывали их слишком большому числу людей, — рассказывает он, — я был одним из немногих избранных». Он вспоминает, как они читали и правили эти черновики вместе с Доком, в его гостиной. «Мы воспринимали книгу очень серьезно, и благоговейно трепетали от сознания, что она начинает обретать форму».

Однако, по воспоминаниям Дороти, Билл писал главы, показывал их АА–евцам в Нью–Йорке, а затем присылал в Акрон. «Мы читали их на собраниях в Акроне. Затем мы отсылали назад свои комментарии и исправления».

В этом есть некоторое несовпадение, так же как и в отношении очень многих других событий, происходивших в те ранние годы. «Это было примерно так, как если бы мы все стали свидетелями аварии, — говорит один АА–евец, — это была одна и та же авария, но мы все видели ее под разными углами». Возможно, доктор Боб показывал первые главы лишь некоторым. А позже, по мере того как книга пополнялась, давал ее уже большему числу участников. Или, например, сначала он давал ее читать лишь «некоторым избранным», а затем передавал для ознакомления остальным.

«Я никогда не забуду то время, когда вышла пятая глава, — вспоминает Дороти. — Наша пятая глава. Я всю ночь провела у Смитов, и мы с Анной сидели и читали ее до четырех утра. И мы думали: “Теперь это то, что надо. Теперь она действительно привлечет к нам людей”».

Билл, со своей стороны, продвигался с написанием книги, но получить истории, написанные в Акроне, оказалось делом непростым. А эти истории были жизненно важны, поскольку большинство случаев выздоровления произошло именно там.

Одна проблема состояла в том, что кое-кто из АА–евцев отказался участвовать в написании книги. Они считали, что это коммерческий проект — которым он в действительности и являлся, но лишь частично. Книга должна была, прежде всего, придать большую известность движению, но также обеспечить доход Биллу и Доку, а также деньги, необходимые для создания офиса, через который можно было бы связаться с алкоголиками в отдаленных местах, и помочь им в их выздоровлении.

Джон и Элджи Р. вспоминают одного парня, который заявил, что он напился из-за книги (интересная реакция, учитывая, что главной целью книги было сделать людей трезвыми). «Ему пришло в голову, что Док и Билл собираются получить кучу денег, и захотел получить свою долю. Никто не обратил на него никакого внимания, и он так разозлился, что пошел и напился.

“Это все жульничество с самого начала, — говорил он, — эти парни просто парочка обманщиков из Вермонта. Они знали друг друга. Когда Билл впервые приехал в Акрон, он знал, что встретится там с Бобом”».

Дороти С. М. вспоминала участника, который собирался написать свою историю в книгу, а затем сказал, что это все выдумка. Он изъял из книги свою историю, а затем снова поместил ее туда. «Это был лишь один из примеров действительно серьезных споров, через которые нам пришлось пройти, — рассказывает она, — в какой-то момент мы даже думали, что вся акронская группа может развалиться из-за этой книги».

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное