Доктор для чужаков

За круглым стеклом в окне моего рабочего кабинета бесшумно скользнула хищная голубовато-серая тень. Акула… Не такая крупная, как в классическом фильме «Челюсти», но я все равно вздрогнул. Когда моя клиника только-только перебазировалась на шельф, достаточно далеко от поверхности, чтобы здание не задевали кили и винты проходящих наверху судов, но все же не слишком глубоко, так что в солнечные дни вода за иллюминаторами радовала глаз сочными оттенками бирюзового, — никаких рыб, кроме дохлых, я не видел. Теперь же, благодаря разработанному и осуществленному расой космических торговцев проекту Восстановления кислорода в воде, положение начало меняться: за последние несколько лет рыбные запасы вблизи побережья восстановились настолько, что начали привлекать крупных хищников. Глядишь, скоро воды в окрестностях клиники станут по-настоящему опасными.

Я ухмыльнулся, но сразу подумал, что моя ирония вряд ли уместна. То, что совершили торговцы, смахивало на чудо. Ученые этой продвинутой расы сумели с помощью генной инженерии превратить наши бурые водоросли — макроцисты, алярии и прочие — в мощные фабрики по производству кислорода, фильтрации воды и переработке загрязняющих агентов в безвредные вещества, благодаря чему мертвые зоны Мирового океана переживали сейчас то, что мой помощник Эл называл «возрождением пригородов». А самое примечательное заключалось в том, что торговцы затеяли эту титаническую работу почти исключительно ради меня одного: это была своеобразная премия за мои недавние успехи.

Не удивительно, что мое самомнение раздулось, как напуганная рыба-кузовок.

Между нами говоря, наблюдать за рыбами в их естественной среде невероятно интересно, и я уделял этому занятию немало времени, хотя и понимал, что уподобляюсь сухопутным маньякам-энтузиастам, которые часами следят за каким-нибудь пыльным воробьем или синицей, охотящейся на вредителей в городском парке. И каждый замеченный мною новый вид рыб или медуз усугублял эту дурную привычку. Я даже завел что-то вроде «тетради наблюдений за живой природой», хотя в соответствии с требованиями времени она была не бумажной, а виртуальной. Пожалуй, если бы не наличие пациентов, а также необходимость трудиться, чтобы заработать себе на жизнь, я бы, наверное, целыми днями не отходил от иллюминатора, любуясь мелькающими за стеклом изящными разноцветными созданиями.

Впрочем, я еще ни разу не приезжал в свою подводную клинику просто для развлечения. Несмотря на без малого год ежедневных уверений в полном отсутствии риска, я до сих пор садился в сконструированную торговцами субмарину не без тщательно скрываемой внутренней дрожи. Вода, друзья мои, штука довольно тяжелая; на глубине двухсот двадцати футов от поверхности она сжимает ваше тело с силой, способной расплющить даже австралийский орех, который, как известно, отличается чрезвычайно прочной скорлупой. Однако в кабине моей субмарины, да и в клинике тоже, поддерживается давление 14,7 фунта на квадратный дюйм, что позволяет избежать кессонной болезни. Эта величина равна нормальному атмосферному давлению на уровне моря, и все же я стараюсь как можно реже вспоминать о разнице давлений внутри и снаружи. К счастью, здание клиники построено из самого прочного материала, что внушает определенные надежды. Из чего сделана субмарина, я точно не знаю, но выглядит она довольно хлипкой.

Акула исчезла, больше ничего интересного за стеклом не мелькало, к тому же мне пора было навестить Хаксель — мою пациентку, которая значилась первой в утреннем расписании обходов.

При мысли о предстоящем разговоре последние следы улыбки исчезли с моего лица. «Опять придется бегать по кругу, точно белке в колесе», — подумал я, поспешно направляясь к двери, чтобы не давать Элу еще один повод поворчать.

* * *

У входа в палату Хаксель я немного помешкал, давая ей время почувствовать мое присутствие, и только потом вошел внутрь. Как и всегда, стоило мне переступить порог, я тут же почувствовал прилив бодрости и свежих сил, хотя и атмосфера, и сила тяжести в палате были точно такими же, как в коридоре. Еще одна загадка среди множества других…

Я никогда не мог сказать, в какую сторону смотрит моя пациентка. Я даже не знал толком, есть ли у нее лицо. Раса гуюков, к которым принадлежала Хаксель, была не просто инопланетной: они обитали где-то в другой галактике, поэтому вся моя подготовка и весь мой предыдущий опыт контактов с чужаками не помогали. Тем не менее в Хаксель я угадывал присутствие некоей силы — могучей, но мирной. Кроме того, от нее исходил легкий, приятный аромат, напоминающий запах апельсинов.

— Ну, как мы себя чувствуем? — спросил я преувеличенно бодрым тоном.

— В общем и целом — прекрасно, — ответила она.

Как и еще одна моя помощница — Гара, работавшая в клинике физиотерапевтом, Хаксель производила звуки, заставляя вибрировать участки собственной кожи, причем голос ее раз от разу оставался одним и тем же — приятным, хотя и немного гнусавым, как у фагота или гобоя.