Доктор для чужаков

— Благодарю за внимание, доброе существо, — добавила Хаксель. — В ожидании озарения я смотрела в окно и пришла к кое-каким предварительным выводам. Не хотите ли узнать?

— Конечно.

— Мне кажется, что комната, в которой я нахожусь, со всех сторон окружена жидкостью. Вероятнее всего, это вода, спирт или жидкий аммиак, поскольку замеченные мною снаружи существа вряд ли приспособлены к жизни в жидком гелии или метане…

— Это вода, — сказал я.

— Вы уверены?

Я кивнул, хотя понятия не имел, как моя собеседница истолкует это движение.

— Таково всеобщее мнение, — добавил я на всякий случай. — Что касается вашей комнаты, то она является частью здания, находящегося на дне океана, заполненного соленой водой.

— Что ж, значит, мои сомнения устранены. Увы, относительно других вещей все не так ясно…

Ну вот, начинается!..

— Что вы имеете в виду?

— К несчастью, я не знаю, кто вы такой. Я абсолютно не представляю себе, где мы находимся и почему, а также на каком языке беседуем.

— Весьма прискорбно. — Мне и вправду было жаль это слышать. — Но, может быть, вы помните, кто вы такая?

— Увы, любезный незнакомец, я не помню даже, что я такое. Не хочу быть грубой, но и ваша природа остается для меня загадкой, хотя я и подозреваю, что вы принадлежите к классу двоякодышащих.

Я подавил разочарованный стон.

— И вы ничего не помните о наших предыдущих встречах?

— Разве мы уже встречались?

— Да, много раз. Меня зовут Алонсо Моргансон. Я врач, специализирующийся на психических расстройствах. Вы находитесь в моей клинике на планете, которую мы именуем Землей. А мы называемся «люди». Люди не являются земноводными или двоякодышащими, к тому же в настоящее время у меня нет пациентов, для которых вода — естественная среда обитания. Моя клиника перебралась на океанское дно после, гм-м… небольших неприятностей с соседями, — добавил я. — Зато здесь мы никому не мешаем.

Клиника действительно перебралась на шельф, сама перебралась, переместилась, перешла, переехала — назовите, как хотите. Раньше она стояла на суше, но после упомянутых неприятностей ее стены и оборудование сами собой разобрались на мелкие части, которые, в свою очередь, самостоятельно преодолели полторы мили, отделявшие нас от океанского берега, и бросились в воду как лемминги. Должно быть, со стороны этот марш железок выглядел довольно дико.

— Разве я не отношусь к людям?

— Вы принадлежите к инопланетной расе, которую мы называем гуюками, и прибыли сюда из очень далекого мира. — Эти слова я произнес практически на автомате: за последние пару месяцев я повторял их так часто, что теперь они соскакивали у меня с языка буквально сами собой.

Хаксель пошевелилась, и ее полупрозрачные покровы, затрепетав, как шелковый платок на ветру, приподнялись и снова опали. Даже после двух месяцев ежедневных встреч со своей экзотической пациенткой я еще ни разу не видел, чтобы эти похожие на крылья складки развернулись полностью.

— Благодарю вас за ценную информацию, — вежливо промолвила Хаксель. — Значит, я страдаю психическими расстройствами?

— Я бы сказал: не расстройствами, а расстройством. В остальном с вами все в порядке… вы мыслите ясно и логично и не испытываете никаких затруднений при общении… — На четырех языках, между прочим. — Кроме того, вы быстро учитесь. К сожалению, утром вы, как правило, не помните ничего из того, что узнали накануне.

Хаксель довольно долго молчала, потом спросила:

— Значит, мы с вами уже беседовали обо всем этом?

— Сегодня наша с вами шестьдесят первая встреча. Кстати, наша система счета вам тоже должна быть знакома.

— Я помню, как вы считаете. У вас принята десятичная система — довольно странная и неудобная, но я, кажется, с ней освоилась. Или я это уже говорила?

— Время от времени вы говорите не «неудобная», а «неуклюжая».

— Должно быть, для вас это ужасно утомительно — снова и снова выслушивать одно и то же. Я, однако, была бы весьма признательна, если бы вы еще раз просветили меня насчет того, кто я такая, а заодно рассказали, как вышло, что меня стал лечить не наш медик.

Я хмыкнул. В последние несколько недель я много раз задумывался о том, чтобы записать слова, которые мне приходилось повторять изо дня в день, и проигрывать их, как только в этом возникнет необходимость. Увы, я хорошо знал, что отношения между врачом и пациентом — вещь сугубо личная. Впрочем, ежедневное повторение одних и тех же истин научило меня выбирать главное и отбрасывать второстепенное.

— Мне сообщили, что вас зовут Хаксель — во всяком случае, именно так ваше имя звучит в моем произношении, и что вы относитесь к женскому полу. К сожалению, о гуюках мне практически ничего не известно, поэтому я не могу объяснить, почему за ваше лечение не взялся ваш собственный народ. Вместо этого я могу рассказать, как получилось, что гуюки узнали обо мне… — В иллюминаторе за спиной Хаксель — или перед ее лицом, кто знает, — промелькнул, сверкая чешуей, большой косяк каких-то мелких рыбешек, и мне захотелось к ним присоединиться.

По телу Хаксель пробежала волна невнятной дрожи.

— С вашей стороны это было бы весьма любезно, — заметила она.