Доктор, дым и зеркала

– Джиннов многие считают обманщиками. Это, разумеется, стереотип, появившийся из-за того, что нас путают с другими видами – с теми же ифритами, например, или с трикстерами. Но это как в анекдоте: то ли он украл, то ли у него украли, а история неприятная. Так же и с джиннами: если попросишь кого-то привести пример, чем ему джинны так насолили, он не ответит, однако предпочтет держаться подальше, просто на всякий случай.

– Не похоже на Леона!

Мой брат был главным идеологом презумпции невиновности: он верил, что человек хороший, пока этот человек ему нож под ребра не всаживал. Образно выражаясь, конечно.

Думаю, с нелюдями была та же история.

– Как знать, как знать, – задумчиво произнес Хакир. – Должна же быть причина, по которой в ночь, когда ему стало совсем плохо, он пошел не ко мне, а на крышу!

В этот момент Локи, которому окончательно надоело меня ждать, драматично спрыгнул вниз. Вот ведь позер! Между прочим, он не разбился бы, даже если бы был живым. Кто-то должен научить его терпению.

– И много у Леона друзей, которые теперь винят себя в этом? – поинтересовалась я.

– Вряд ли. Проблема не в нем: он отлично ладил со всеми. Просто многие нелюди так себя любят, что им и в голову не придет себя обвинить. Король не допускает ошибок и все такое. Думаю, только Леон знал, почему он это сделал. Жаль, что мертвецы не говорят.

Некоторые очень даже говорят – трындят без умолку, я бы сказала. Вот к такому мертвецу мне и предстояло отправиться теперь.

Я попрощалась с Хакиром и подождала, пока он вернется в свое отделение. Мне не хотелось, чтобы он сразу после нашего разговора увидел, как я выбегаю в сад, мало ли что этот джинн навоображает! Но когда он вернулся к работе, я стянула белый халат и покинула больницу.

Локи ждал меня у розовой аллеи – устроился на вершине куста, прямо на крупных бархатистых соцветиях. Бабочка, блин! Если бы он все еще был живым, куст бы, понятное дело, сломался под его весом. Но Локи нашел преимущества в призрачном существовании и вовсю наслаждался ими.

– Рада видеть, что ты пришел в себя, – сказала я.

– Да все и было нормально!

Он хотел сделать вид, будто ничего не случилось. Не было ни внезапно появившихся способностей, ни стеклянного взрыва, ни последовавшего за ним побега. В этом был весь Локи: не только он умел угадывать мои мысли, я тоже кое-чему научилась.

Когда ему становилось трудно или больно, он предпочитал со всем справляться сам. Потому что, видимо, так привык, – он ведь упоминал, что всю жизнь прожил в одиночестве. Этот трюк он хотел проделать и сейчас, да только я не позволила.

Если мы замнем проблему, она все равно напомнит о себе, но позже, в самый неподходящий момент. Так нельзя… Я и без того обидела его.

– Я правда хочу узнать, как ты.

– Прекрасно все! – отмахнулся Локи, но на меня он в этот момент не смотрел.

– Если продолжишь врать мне, ничего не выйдет.

Я развернулась и направилась прочь, но не к больнице, а в сторону акациевой рощи. В такое время на пляже и в сосновом лесу было слишком много гуляющих, а там всегда царили тишина и покой – то, что надо сейчас.

Я не хотела разговаривать с ним, пока он валялся на кустах и делал вид, что все прекрасно. Локи больше не был навязчивым духом, который своевольно вперся в мою жизнь. Он помогал мне, он спас меня, я не могла делать вид, что этого не было. А значит, не могла и позволить ему строить все новые стены между нами.

Как я и ожидала, он догнал меня – просто появился рядом со мной в окружении золотистого сияния.

– Зачем тебя туда понесло? – удивился он, кивая на рощу.

– Нет особой причины, просто там никого нет.

– И не напрасно!

Это точно. В небольшом особняке из темного камня располагались, пожалуй, худшие из отделений – морг и отделение безнадежных пациентов, по сути, хоспис. Одни тамошние «постояльцы» были мертвы, а другие не сильно от них отличались. В этом отделении царила такая мрачная атмосфера, что его вынесли в отдельное здание, а интернов туда не посылали. То есть, я могла там постажироваться, но на добровольных началах. А мне этого как-то не хотелось: в моем мире с недавних пор и так слишком много смерти, больше мне не надо.

Поэтому я двигалась не к темному особняку, а вдоль границы рощи. Это позволяло мне любоваться на потрясающе красивые белые цветы и вдыхать их тонкий аромат, не глядя при этом на морг.

Локи был мрачнее тучи, однако это как раз понятно.

– Чего ты добиваешься? – осведомился он.

– Правды.

– Какой еще правды?

– О том, что с тобой происходит и как тебе помочь.

– Ты серьезно считаешь, что все так просто? – поразился он.

– Практика показывает, что в основе самых сложных проблем обычно лежат очень простые вещи, но не все утруждаются до них докопаться.

– Интересная у тебя практика была, – хмыкнул Локи. – Но тут она не сработает, потому что я и сам не могу сказать тебе, что со мной произошло и происходит сейчас.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу, – отрезал он. – Мне бы кто об этом рассказал! Предполагается, что когда ты умираешь, все косяки заканчиваются. А у меня какой-то маразм только начался!

– Но ведь ничто не происходит без причины…