Доктор Мозг. Записки бредпринимателя. Избранные рецепты осмысленной жизни.

После любовной неудачи спешно пускаться в новый роман опасно: рана еще не зажила, душа раздергана и обманывается слишком охотно. На войнах победы, одерживаемые сразу вслед за поражением, нередко бывают пирровыми. На любовных фронтах подавно. Неостывшие угли на пепелище могут дать новое пламя, подкинь лишь дровишек, но будет ли это новой любовью или только прежней зависимостью с измененным лицом?..

– А если прежде была только зависимость, принимавшаяся за любовь, от ее углей может вспыхнуть истинная любовь?

– Может, с той же повышенной вероятностью. В жизни Уотсона произошло и то, и другое.

В баптистском колледже Джон был влюблен в сокурсницу, набожную, строгую, неприступную, и внешностью, и характером похожую на его маму Эмму. Имя этой девушки осталось нам не известным, назовем ее Энн. Джон пылал, а Энн отвергала его, отвергала мягко, с сочувственным пониманием, и тем больнее. Красавчик, еще неопытный, тяжко страдал.

В Чикагском университете, побултыхавшись уже в омутах безлюбовного секса, очутился вдруг в цветнике юных умниц, под обстрелом нежных улыбок и обещающих взглядов. Удерживаться от глупостей было трудно, тем более, что заедала тоска, хотелось повеситься…

И вот однажды, принимая экзамен, молодой преподаватель попался, шахматно выражаясь, на дебютную заготовку Судьбы. Началась, неведомо для него, новая сюжетная линия его жизни – там, дальше, в неразличимом будущем, она приведет карьеру Уотсона к яме, выбраться из которой на прежнюю дорогу уже не получится, выберется на другую…

Мэри Икес была младшей сестрой Гарольда Икеса, министра внутренних дел, влиятельного приближенного тогдашнего президента Теодора Рузвельта. Симпатичная, романтичная девушка, избалованная комфортом («Холодное пиво в койку – это закон», – говаривала она, когда развернулась).

На этой фотографии Мэри Икес уже в том возрасте, когда вполне развернулась.

Приехала в Чикаго изучать психологию и тут же влюбилась в очаровательного Уотсона. Дни и ночи о нем мечтала. Учиться это не помогало.

На письменном экзамене не знала ответа ни на один вопрос, подглядывала в учебник, пытаясь что-нибудь сдуть, и одновременно писала на обложке учебника любовный стишок Уотсону. На словах «его стройный-стройный стан, его черные-черные волосы, его карие-карие глаза, его алые-алые…» над ухом вдруг раздалось:

– Время вышло. Прошу сдать работу.

Подняла глаза и увидела, что сидит в аудитории одна-одинешенька, однокашники уже все сдали и покинули помещение. А рядом, совсем-совсем близко стоит, слегка наклонившись к ней, душка Уотсон и строго улыбается.

– Мисс Икес, пожалуйста, сдайте контрольную.

– Ой… Я… Еще немножко… Я вас задерживаю, простите… Еще чуть-чуть дописать…

– Вы уже, кажется, достаточно написали на этом учебнике. Можно посмотреть?

Джон протянул руку – и…

– Что это?.. Что-то не по теме.

– Это по… по другой теме…

Вскочила, бросилась вон, но далеко не убежала.

Связь преподавателя со студенткой не могла остаться незамеченной. Слух дошел до грозного брата. Гарольд заявил, что с преподавателем разберется, приказал сестрице оставить университет и отправиться восвояси, но к этому моменту Мэри была уже немножко беременна. Пришлось срочно оформить брак. Гарольд пригласил молодоженов на прием. С новоявленным зятем был холодно вежлив.

– Ну и как вам ваш новый родственник? – спросили его потом в кулуарах.

– Да ничего себе. Эгоистичный болван. Самовлюбленный мудак. Все нормально.

Несколько раньше, чем следовало бы по сроку заключения брака, родилась Полли, будущая мама известной голливудской актрисы Мариетт Хартли. Финальным взвизгом актерской карьеры внучки будет персональное шоу с обвинительным ай-яй-яй дедушке Джону Большому, который испортил жизнь ей и не только ей.

И еще штрих: уже зачав Полли, Джон все еще любил Энн. Когда она приезжала в Чикаго, встречался с ней. Встречи были целомудренны, но Мэри ревновала ужасно.

Безрукие яйцеголовые

«Крысы меня достали. Я уже просто заболел от этих крыс. Не могу больше видеть ни одну крысу на свете, – писал Уотсон приятелю-коллеге в 1904 году. – Зато на этих долбаных крысах я отработал модель исследования с хорошим контролем».

Два весьма значимых для Джона события произошли в этом году. Об одном знать он еще не мог: на свет появился лобастый младенчик… Не сын, нет. Сын родится позднее, и не один. Пришел в мир Беррес Фредерик Скиннер, будущий идейный преемник Уотсона, который и поддержит, и затмит его научный авторитет.