Доктор Мозг. Записки бредпринимателя

Письма были уже у брата Мэри. Он скопировал их и вызвал Рейнеров на разговор. Предложил им срочно оправить дочку в Европу, сенатор с готовностью согласился. Розали отказалась. Отец пригрозил, что лишит ее наследства. Розали осталась непоколебимой. После долгих препирательств и шантажа (брат Мэри пытался вытянуть из Рейнеров деньги) Джон и Мэри развелись. А вскоре одно из любовных писем Джона попало на стол к президенту ДХУ. Невзирая на мировой научный авторитет Уотсона, президент отверг его просьбу повременить с увольнением, пока не закончатся начатые исследования, и профессора с треском выгнали.

Джон согласился на все затребованные Мэри условия развода. Она получила все имущество, у него не осталось ничего, кроме долгов. Взамен пообещала «ноу паблисити». Но через три дня после развода вышли газеты с именем Розали в заголовках («юная дочь сенатора сокрушила семью великого психолога»), а затем интервью Мэри в газете «Нью-Йорк Геральд». «Мой бывший муж давно импотент. Не знаю, может, эта малышка пытается его убедить, что надежда еще есть. Пусть старается».

D-r Mozg: Recipe № 6.

Тайна непотопляемости.

Добившись всего желаемого, знай, что главного у тебя еще нет. Потеряв все, знай, что главное у тебя осталось.

Из загашника Анекдоктора

– Рабинович, ваша дочка уже вышла замуж?

– Таки нет.

– И что так?

– Ой, она слишком умная, чтобы выйти замуж за того идиота, что согласится на ней жениться.

Sic transit gloria mundi[1]

Опозоренный, без работы, без денег и без жилья, Джон Уотсон не сидел в бездействии ни минуты. Розали любила его и поддерживала, и он твердо решил подняться из нокаута и дать судьбе сдачи: в 42 года начать жизнь с начала.

Оставив юную невесту временно у родителей, уехал в Нью-Йорк, приютился у приятеля и занялся трудоустройством. Это было не просто: все пути продолжения академической карьеры оказались перекрытыми напрочь. Коллеги, за малыми исключениями, дружно поспешили его забыть.

На новую работу Джона устроил его благородный научный соперник – Эдвард Брэдфорд Титченер, англичанин по рождению, профессор Корнельского университета в Итаке, основатель первой американской психологической лаборатории, продолжатель классической европейской традиции в психологии – германской школы Вундта.

На первое место среди методов психологии Титченер вслед за Вундтом ставил интроспекцию (буквально: внутрь смотрение, или, чуть вольней: самонаблюдение) – осознание, описание и сравнение переживаний, своих и чужих, субъективный опыт. Как раз то, что, следуя Павлову и утрируя его, Уотсон отбрасывал как мусор, не интересный науке. Титченер же, напротив, мусор этот скрупулезно микроскопировал: часами беседовал с испытуемыми, дотошно расспрашивал об их ощущениях, чувствах, мыслях, воспоминаниях, все это записывал, сопоставлял… Обнаружил в психике около тридцати тысяч основополагающих элементов, которые сравнивал с химическими. Вступая в различные соединения между собой под влиянием внешних воздействий (но и не только, еще и по своим внутренним закономерностям), эти первичные психоэлементы, предположил Титченер, и образуют психику – душевную деятельность, живую и развивающуюся. Концепция в целом именовалась структурализмом.

– Мне почему-то нравится эта архаическая концепция.

– И мне тоже, хотя кажется громоздкой и фантазийной.

– Фантастично ведь и то, что в организме каждого человека – около ста миллиардов нервных клеток…

– Интересно: число гипотетических титченеровских психоэлементов (хочется назвать их псигенами) приблизительно совпадает с числом генов, обнаруженных век спустя в геноме человека.

– В курсе общей психологии нам рассказали об открытой Титченером иллюзии восприятия: окружность, окружённая другими окружностями, кажется тем меньше, чем больше диаметр окружностей, ее окружающих. Преподаватель сказал: «Вот и человек кажется тем незначительнее, чем больше вокруг него важных персон. А ведь это всего лишь иллюзия, обман чувств».

– Метафоричная иллюзия, что и говорить.