Доктор Смерть

Он говорил так тихо, что мне пришлось читать по его губам. Но собака, настороженно подняв уши, повернулась в нашу сторону и уткнулась носом в землю. Тронулась вперед. Побежала, набирая скорость.

— Герцогиня! — окликнула собаку Таня Стрэттон. — У меня для тебя что-то вкусненькое!

Застыв на месте, собака тряхнула головой, и побежала к хозяйке. Достав из багажника сумку, Таня раскрыла ее и вынула оттуда что-то.

— Сидеть. Ждать.

Собака опустилась на задние лапы, не отрывая взгляда от аппетитной косточки, которой махала у нее перед носом хозяйка.

— Умница! — похвалила ее Таня, отдавая ей кость и взъерошивая шерсть за ушами.

Герцогиня проследовала за хозяйкой назад в домик.

— Хорошая собака, — пробормотал Майло, сверяясь с часами. — Две машины. Что скажешь на этот счет?

— Возможно, Таня собирается уехать раньше. Как говорила ее сестра, она очень серьезно относится к своей работе.

Подумав над моими словами, Майло кивнул.

— И оставить Ульриха одного, чтобы ему не мешать. А он тем временем будет бродить по окрестностям или куда-нибудь уедет. Возможно, его коллекция спрятана где-то здесь. Закопана в лесу. Из этого следует, что я не могу нарушать никаких правил проведения обыска. Надо будет связаться с шерифом Малибу. Быть может, нам лучше уйти отсюда и занять наблюдательную позицию где-нибудь возле дороги. Таня уедет; посмотрим, что Ульрих будет делать дальше. Если только ей ничего не угрожает.

— У Берка сложился такой стереотип поведения с близкими женщинами: он выжидает, когда наступает рецидив болезни, ухаживает за ними, затем помогает им отправиться в мир иной. Впрочем, возможно, сейчас он решит ускорить ход событий.

— Яд?

— Тут у него большой опыт.

— Так что ты предлагаешь? Не ждать, а нагрянуть к ним в гости?

— Дай подумать.

Увы, заняться этим было не суждено.

Дверь снова открылась, и на этот раз появился сам Пол Ульрих. Холеный, атлетического сложения, в белой футболке, брюках цвета хаки, коричневых кроссовках на босую ногу. Здоровый цвет лица, накачанные мышцы. В руке он держал кружку с какой-то жидкостью.

Отпив глоток, Ульрих поставил кружку на землю и сделал несколько шагов вперед.

Открывая нам свое лицо.

Настороженные живые глаза, полоска розовой кожи между половинками усов.

Два пропеллера, таких огромных, таких броских, что несмотря на все усилия проникнуть взглядом сквозь них, зацепиться за что-нибудь — увидеть хоть какие-то общие черты с лицом из папки Леймерта Фаско — мой мозг обрабатывал только информацию об усах.

Растительность меняет лицо.

Подняв кружку, Ульрих напряг бицепс, одобрительно изучая вздувшуюся мышцу.

Еще один глоток. Снова потягивание.

Он был полностью доволен собой. Такое чудесное утро!

С такими пышными усами Ульрих был похож на сурового полицейского. Такой шутить не будет.

Рука Майло как бы сама собой опустилась на револьвер. Пальцы побелели от напряжения, стискивая рукоятку со щечками из орехового дерева. Указательный палец пополз к спусковому крючку. Вдруг, словно осознав, что он делает, Майло отдернул руку. Вытер ее о рубашку. Отер лицо. Посмотрел на Ульриха.

Тот вдруг рухнул на землю, словно укрываясь от вражеского огня. И молниеносно выполнил пятьдесят отжиманий. Идеальная спортивная форма. Вскочив на ноги, Ульрих опять потянулся. Было незаметно, чтобы он хоть сколько-нибудь устал.

Пригладив редеющие волосы, Ульрих покрутил головой, помахал руками, снова принялся разминать шею. Даже у убийц затекают мышцы, ведь столько времени приходится сидеть за рулем.

Расправив усы, он опустил руки на пояс.

Даже убийцы расстегивают штаны.

Я смотрел на эти простые обыденные движения, и мне становилось не по себе. Передо мной был обыкновенный человек. У меня внутри все кричало, что это не так — и тем не менее я не мог ничего с собой поделать.

Допив кофе, Ульрих снова поставил кружку на землю и подошел к своей машине. Открыл багажник. Достал оттуда что-то черное. Небольшой черный саквояж. Полированная поверхность отразила солнечный свет, пробивающийся сквозь листву.

Саквояж врача. Ульрих любовно его погладил.

— Кажется, пора действовать, — прошептал я.

— Какого черта это понадобилось ему прямо сейчас? — спросил Майло.

Дверь снова открылась. Таня вышла на улицу, и Ульрих попятился назад к своей машине, пряча сумку за спиной. Сделав несколько шагов, Таня остановилась, подняв взгляд на вершины деревьев. Опустив саквояж в багажник, Ульрих закрыл крышку и неторопливо направился к Тане.

Та, не обращая на него внимания, развернулась и пошла в дом. Но Ульрих, догнав, обвил ее рукой за талию, целуя в шею.

Таня не отвечала на его ласки.

Ульрих стоял у нее за спиной, обнимая за талию. Он попытался снова ее поцеловать, но Таня увернулась от его губ. Ульрих погладил ее по щеке, но его лицо, не видимое ей, оставалось равнодушным.

Застывшим.

Взгляд жесткий и сосредоточенный. Лицо слегка раскрасневшееся.

Сказав что-то, Таня высвободилась и скрылась в домике.

Погладив усы, Ульрих сплюнул.

Пошел к своей машине. Быстрым шагом. Его лицо, по-прежнему безучастное, залилось краской. Открыв багажник, он достал черный саквояж.