Доктор Смерть

Мы прошли вместе с ним до дальней опушки леса, где деревья, взобравшись на склон горы, получают больше света и вырастают выше. Оттуда открылся вид на невзрачный домик и полянку перед ним. А также живописный вид на океан. Пока полицейские разговаривали между собой, мой взор постоянно притягивало к бескрайней синеве. Я разглядел у самого горизонта корабль, белые пылинки в небе — наверное, чайки.

Ждать тут в засаде было не так уж и плохо. Интересно, сколько времени провел здесь стрелок?

Как ему удалось установить преступника? Наткнулся на ту же деталь, что и я? Повторно изучая свою копию истории Майкла Берка — точнее, оригинал. В деле Мариссы Бонпейн.

Он сказал, что улетает в Сиэттл. Всего несколько часов назад я верил его словам, считая, что ему захотелось посмотреть заново подробности убийства Мариссы, сопоставить их с тем, что он знал об убийстве Мейта, изучить расписание занятий в медицинском колледже, где учился Майкл Берк. Оба трупа были обнаружены случайными прохожими, выгуливавшими собак.

Он вернулся в Лос-Анджелес, выследил этого «прохожего» и попал сюда чуть раньше нас?

Или разговор о Сиэттле был с самого начала ложью, и он совсем никуда не улетал? Дошел до истины тем же путем, что и я: обуздав свою одержимость? А потом наблюдал, выслеживал, караулил в засаде. Он был очень терпеливый; после стольких лет поисков еще несколько дней не имели значения.

Место убийства, откуда открывается живописный вид.

Он любовно положил винтовку на кусок промасленной тряпки, подкрепляясь сандвичем? Выпил горячего кофе из термоса? Проверил, чистые ли стекла прицела?

Устроил небольшой пикник на одного человека. Ирония судьбы.

Полицейские не переставали говорить, убеждая себя в том, что дальнейшие поиски совершенно бесполезны, и что сегодня больше никого не застрелят. Отвернувшись от океана, я посмотрел на домик, теперь окруженный полицейскими машинами, пытаясь увидеть все так, как это видел Леймерт Фаско.

— Да, он точно стрелял отсюда. Угол тот самый, — сказал один из полицейских. — Вот как раз открытое место, а на этот камень он мог положить свои вещи. Вероятно, убийца оставил какие-нибудь следы; надо позвать сюда ребят из лаборатории.

Появились ребята из технического отдела. Как потом сказал мне Майло, они ничего не нашли, даже отпечатка автомобильного протектора.

Меня это не удивило. Я знал, что Фаско не мог оставить машину слишком далеко от своей удобной позиции, раз он скрылся так быстро. Свернул на левое ответвление и затерялся среди предгорий, расчерченных проселочными дорогами, в основном обрывающимися у заросших самшитом каньонов, но так же выводящими в долину, к шоссе, к так называемой цивилизации.

Фаско знал, куда сворачивать, потому что он тоже умел все рассчитывать вперед.

Самым большим риском было оставить машину на обочине дороги. Но даже если кто-то ее видел и далее решил почему-то записать номер, ничего страшного. В конечном счете, выяснилось бы, что машину взял напрокат человек, воспользовавшийся фальшивыми документами.

Так что Фаско, вне всякого сомнения, оставил машину где-то неподалеку.

Вряд ли он проделал большой путь пешком, обремененный таким грузом — армейской винтовкой с качественным оптическим прицелом.

Особенно если учесть, что он хромал.

— Всё как на ладони, — заметил один из полицейских. — Проще, чем стрелять перепелов. Любопытно, чем этот тип насолил так сильно?

— Кто сказал, что он в чем-то виноват? — возразил другой. — В наши дни убивают из-за пустяков, а то и просто так.

Майло рассмеялся.

Полицейские удивленно повернулись к нему.

— День выдался длинным, ребята, — сказал он.

— День еще не кончился, — сказал Бывалый Турист. — Нам еще нужно найти этого придурка.

Майло снова рассмеялся.

Глава 36

Ноябрь в Лос-Анджелесе самый прекрасный месяц. Температура становится терпимой, воздух приобретает скрипящий чистый аромат без примеси запаха бензина и выхлопных газов, золотистое ласковое солнце становится похоже на прозрачную карамель. В ноябре забываешь, что индейцы-чумаши называли залив, где раскинулся город, Долиной дыма.

В конце ноября я отправился в Ланкастер.

Прошло полтора месяца после зверского убийства Элдона Мейта. И несколько недель с тех пор, как Майло закончил опись содержимого четырех картонных коробок, обнаруженных в камере хранения в Панорама-сити, в ячейке, которую Пол Ульрих снял под именем Луи Пастера.

На эту ячейку вывел ключ, найденный на туалетном столике в спальне Ульриха. В самом доме не оказалось ничего особенно интересного. Таня Стрэттон съехала оттуда через несколько дней после стрельбы в Малибу.

Коробки заполнялись методично, старательно.

В первой лежали аккуратно вырезанные газетные статьи, в строгом хронологическом порядке, в конвертах с именами жертв. Все подробности самоубийства Роджера Шарвено, а также обстоятельства смерти молодой девушки по имени Виктория Ли Фаско.

Во вторую были уложены тщательно разглаженные предметы одежды — в основном женское нижнее белье но также несколько платьев, блузок и платков.