Доктор Торн

Таким образом, Мэри оказалась изгнанной из привычного местного общества, где еще год назад чувствовала себя едва ли не самой популярной особой. В те дни в Грешемсбери ни одна встреча молодых леди не считалась удачной без участия Мэри Торн, а сейчас ее исключили из всех компаний. Пейшенс не ссорилась с подругой: часто ее навещала, приглашала на прогулки, то и дело звала к себе домой, но Мэри стеснялась принимать приглашения, а потом наконец честно призналась, что больше никогда не преломит хлеб ни в одном из домов, где ее не считают, как прежде, достойной круга других гостей.

Следует заметить, что и сам доктор Торн, и его племянница глубоко переживали отторжение, но обладали достаточной силой воли, чтобы этого не показывать. Мэри смело выходила из дому в одиночестве и держалась так, будто ей нет ни до чего дела. Надо заметить, что окружающие с ней обошлись сурово. Как правило, помолвки молодых леди держатся в строжайшем секрете даже от ближайших подруг вплоть до того дня, когда будет названа конкретная дата свадьбы, но в данном случае не прошло и месяца с того момента, как Мэри не нашла сил изгнать из своей ладони пальцы Фрэнка, как весь мир узнал о ее помолвке. Вся округа открыто и громогласно заявляла, что мисс Торн подарила свою любовь наследнику поместья. Молодой леди возбранялось ходить по улицам в подобных обстоятельствах без сопровождения подруги, тем более если джентльмен обладает такой важностью, какой обладал в графстве Фрэнк Грешем. Только ленивый во всей округе не обсуждал, что все-таки выберет Фрэнк: Мэри Торн или деньги. Каждый неотесанный мужик в округе думал, что какой-то женской хитростью племянница доктора сумела заманить мастера Фрэнка в ловушку и теперь беднягу отправили за границу, чтобы попытаться разрушить чары. Конечно, Мэри Торн попала в крайне неприятное положение.

Однажды, гуляя в одиночестве, Мэри встретила одного из крестьян, чью дочь-служанку когда-то выручила из затруднения, и тот ей сказал:

– Да благословит вас Господь, мисс Мэри! Честно говоря, молодому Грешему лучшей жены, будь он десять раз сквайр, не найти.

Возможно, сердечные слова и доставили бы радость, если бы не навязчивое и бесцеремонное обсуждение ее личной жизни. Все вокруг знали, что она дала согласие выйти замуж за Фрэнка Грешема, а все Грешемы объединились, чтобы этому помешать. И все же не в ее силах было что-нибудь изменить. Ни одна девушка не держалась более скромно и закрыто, менее демонстративно и хвастливо. Мэри ни разу не высказалась свободно о своей любви, разве что вздыхала, вот и весь ее грех.

И все же леди Арабелла не желала успокаиваться и старалась поведать всем и каждому без исключения, что безымянная нищенка – ее светлость сама придумала, что злоумышленница не имеет имени, но не постеснялась об этом заявить – строит козни в надежде поймать наследника Грешемсбери. Вся округа узнала, что никто из Грешемов не желает встречаться с Мэри Торн, и те дни стали для отверженной девушки мучительно тяжелыми.

Она еще ни разу ни с кем не побеседовала свободно, от всего сердца. Даже с дядюшкой. Просто сообщила, что между ней и Фрэнком был некий договор, что следовало считать предложением.

– И какой же ответ ты дала, дорогая? – самым добрым голосом спросил доктор Торн, обнимая племянницу.

– Пока ничего конкретного.

– Ты не отказала ему?

– Нет, дядя. – Мэри замолчала, и доктор почувствовал, что она дрожит, как будто стоит на ледяном ветру. Потом, с трудом выдавливая каждое слово, все же добавила: – Но если решите, что это нужно сделать, то откажу.

– Я решу! Нет, на этот вопрос ты должна ответить сама.

– Должна? – жалобно переспросила Мэри и еще полчаса просидела молча, положив голову ему на плечо.

Торны сплотились против организованной травли и стали относиться друг к другу с еще большей нежностью, но увы: в глубине души доктор оказался так же слаб, как племянница, а возможно, даже еще слабее. Мэри со страхом пыталась решить, как следует поступить: то ли прислушаться к голосу сердца, то ли подчиниться диктату Грешемсбери. Однако дядюшку мучили иные сомнения и едва не сводили с ума при попытке принять решение. Дело в том, что он лично обладал – разумеется, в качестве попечителя – документами, подтверждающими правовой титул поместья. Значительная часть Грешемсбери принадлежала наследникам, указанным сэром Роджером Скатчердом в завещании, а не самому сквайру. Теперь же с каждым днем становилось все более очевидно, что наследство перейдет к Мэри Торн. Обстоятельства уверенно свидетельствовали, что никакие человеческие усилия не в состоянии удержать сэра Луи Скатчерда в мире живых до двадцати пяти лет. Так имел ли доктор Торн право сознательно и намеренно, поскольку любил и Фрэнка, и свою племянницу, препятствовать соединению двух молодых сердец, чей союз мог стать безупречным?