Долбящий клавиши

Мы договорились, что наша группа будет называться Feeling Berlin и сначала с кассетами и инструментами поехали на остров Хиддензе в Балтийском море. У родителей нашего вокалиста там был дом, но нам не разрешили жить в нем, поэтому мы спали на крутом берегу. Там среди кустов был небольшой сарай, где все лето нас ждали спальные мешки. Пограничники, которые иногда вечером встречались нам, не трогали нас, так как они сами были молодыми призывниками и чувствовали солидарность. Иногда по вечерам они подходили к костру и слушали наши песни, хотя огонь на побережье был строго запрещен. Да и выпивка тоже.

Хиддензе в то время был маленьким раем. Я чувствовал, что здесь действуют свои законы. На весь остров был всего один полицейский. Мы всегда должны были знать, где он находится, чтобы он не смог на своем мопеде добраться до того места, где мы спали. Мы даже сложили о нем песню, которую пели по вечерам: «Грубер, мы убьем тебя!». Но это было не всерьез. В любом случае в Хиддензе нам встречались очень интересные персонажи. Отпускник FDGB сделал для нас большой навес, чем я очень гордился. Я чувствовал себя на острове как дома. Но так как я все еще ходил в школу, мне снова и снова приходилось возвращаться в Берлин.

Тогда мы очень хотели хоть раз сыграть на настоящем концерте. Но это было не так просто. В ГДР все это было очень хорошо организовано. Существовали команды профессионалов, которые внимательно изучали творчество групп и решали, чьи концерты должны быть переданы государственной концертной дирекции, а чьи – гастрольной. Самой известной в Восточной Германии была группа Puhdys, которую я до этого не слышал. В наших кругах было неприлично слушать популярные отечественные группы. Только после объединения Германии я впервые смог спокойно послушать свои ранние пластинки. Тогда я удивился, насколько хороши Silly, City, Karat, Lift и Pankow, которые, обращаясь к социальным проблемам, снова становились крутыми, и такие группы, как Reform, Prinzip, Berluc, Bayon, Stern Meissen, Electra и другие, которые играли незамысловатый восточногерманский рок, поэтому казались нам скучными. О некоторых из этих групп мне судить слишком трудно, ведь моя нынешняя снисходительность может быть связана с моим солидным возрастом.

Некоторые из этих групп я еще в детстве видел вживую в Берлинском парке культуры. Это были первые концерты в моей жизни. Обычно я оказывался в парке с братом, потому что мы хотели прокатиться на «поезде призраков» и на электромобиле, но уже с пяти вечера там играли настоящие рок-группы. Тогда мы имели возможность послушать начало концерта. Эти выступления казались мне захватывающими, особенно когда я оказывался непосредственно рядом с музыкантами. Я испытывал чистейший восторг – никогда прежде я не слышал такой силы звука.

В те времена группы были любительскими. Их члены были обязаны официально подтверждать свои рабочие места, и группа должна была сыграть перед жюри, чтобы получить распределение по категориям. Это было похоже на TÜV[22], которая проводит сертификацию два раза в год. Каждый музыкант должен был представить тексты песен, разрешение от работодателя, автобиографию и справку из полиции об отсутствии судимости.

Это были такие группы, как Jessica, Amor & Die Kids, Juckreiz, Rockhaus, которую мы ласково называли «Сортир», а также Pearl, Mona Lise, наша женская группа Inka, вокалистка которой сейчас ищет женщин для фермеров, Keimzeit, которые, хотя никогда не были в Гамбурге, предвосхищали Гамбургскую школу музыки, и многие другие.

Среди любительских групп были некоторые, особенно нам понравившиеся, кого мы хорошо знали. Это такие группы, как Engerling, Freygang, Passat или MCB. Позже к ним добавились Die Firma, Ichfunktion, Wartburgs für Walter, Die Art, Sandow, Die Skeptiker, Big Savod & The Deep Manko, Iron Henning, Hard Pop, Rosengarten и Die Anderen, группы, которые вскоре функционировали под другими названиями. Все они назывались «другие группы». Позже с нами произошло то же самое.

И тогда появились третьи группы. Или четвертые, если говорить более точно. Это были панк-группы. Они не могли существовать официально. Они могли играть только в церквях или на частных вечеринках. Но даже эти частные вечеринки разгоняла полиция. Поэтому такие мероприятия часто проходили в отдаленных местах, где было не слышно шума и которые было не так легко обнаружить. Мне припоминается концерт на чердаке, куда полицейские несколько раз взбирались по лестницам, но попадали не на те чердаки, потому что снизу они не могли увидеть, где мы находимся. Когда они наконец нашли нужный и пытались запретить вечеринку, они совершенно запыхались.