Долг обреченных

– Я постараюсь, товарищ генерал. Ужимаюсь до предела. Итак, около шести лет назад Марианна попала в психиатрическую лечебницу. Врачи обнаружили у нее тяжелую и практически неизлечимую форму шизофрении. Девочка провела в лечебнице около двух лет, а потом исчезла.

История темная. Но вот что мне удалось выяснить через мои источники в правоохранительных органах. Оказывается, Аглая подавала заявление о похищении дочери, утверждая, что к этому причастен Иртеньев. Однако дело спустили на тормозах. Видимо, никому не хотелось геморроя, связанного с Зоной. А каких-либо серьезных доказательств у Аглаи в тот момент, насколько я понимаю, не было. Так вот. Есть достоверная информация о том, что на базе Ирода находится некая девушка по имени Маруся. Все источники утверждают, что это дочь Иртеньева. По крайней мере, он сам так утверждает.

– А снимки этой девушки имеются?

– Снимков, к сожалению, нет. В Зоне подобная техника, как правило, не работает.

– Жаль. Хм… Чем дальше в лес… «Рабыня Изаура» отдыхает. Зачем Ироду понадобилось выкрадывать дочь? Это же огромная обуза в его положении. Да еще с учетом ее заболевания.

– Не знаю. Возможно, это такая изощренная месть бывшей жене. Пока не знаю, извините. Но факт можно считать установленным.

Калина допил чай. Достал из пачки сигарету, закурил. Лицо его помрачнело. И голос, когда генерал заговорил, звучал угрюмо:

– Нет, это не установленный факт, дорогой Бобок. Это «мыльная опера». Полно предположений, но ни одной улики. Ты мне что-то говорил про девяносто процентов доказательств. Я пока что даже десяти не обнаруживаю. Набросал косвенных улик, намеков всяких… Да, субъективное ощущение обоснованности таких подозрений у меня есть. Короче говоря, след я чую. Но объективная сторона твоих умозаключений очень слаба.

– Товарищ генерал…

– Помолчи. Вот этот треугольник Ирод – Аглая – Ланской, он в целом перспективный. Сценаристы телесериала тебе просто в ноженьки поклонятся. Однако мне на подобные шуры-муры наплевать. Ты раскопай мне доказательства того, что «панацея» находится у Иртеньева. Вот тогда будет реальный след. Но не увлекайся всякой там психологией. Например, я вообще не понял, какое отношение имеет к «панацее» дочь Иртеньевых. Эта самая Маруся-Марианна.

– Честно говоря, мне тоже пока непонятно. Но есть ощущение, что именно здесь собака и зарыта.

– Стоп, майор. Ощущения, говоришь? Вот иди и ройся в своих ощущениях. Я тебе пятнадцать минут давал – ты их использовал. Я принял к сведению твою информацию. А теперь – свободен.

И генерал указал пальцем на дверь кабинета – словно пистолет наставил.

* * *

Тяжелая металлическая дверь медленно отворилась, и в камеру (так для себя окрестил это помещение Тимур) вошел Кащей в сопровождении бандита. Тот сжимал в руках автомат, а вот знахарь нес медицинский поддон из нержавейки. Там лежал продолговатый предмет, отдаленно напоминающий шприц, и еще какая-то мелочевка, которую Тимур толком не разглядел. В камере, освещенной лишь керосиновой лампой с прикрученным фитилем, было полутемно, да Тимур и не старался что-то особо рассматривать. Он лежал на нарах и дремал, готовый встретить любой поворот судьбы со стоическим равнодушием фаталиста. И к появлению уже знакомых персонажей отнесся без интереса.

С Кащеем он имел сомнительное удовольствие общаться накануне поздно вечером, а дежурный охранник отводил его в камеру и приносил воду с сухарями – на ужин. Тимур даже знал его имя – Жорик. Впрочем, оно могло оказаться и прозвищем.

Сокамерник Тимура и в некотором роде товарищ по несчастью, кешайн Во Ван на появление псионика и охранника вовсе не отреагировал. Как лежал на нарах спиной к двери, так и продолжил лежать. Разве что ушами прянул слегка, как насторожившаяся крысособака.

В отличие от Тимура мутант был стреножен по рукам и ногам. Хотя парню подобные меры показались излишними. Он «ящера» не то чтобы совсем не опасался, но исключал с его стороны возможность агрессии. Потому что объяснил ему еще накануне некоторые нюансы их положения, и кешайн, кажется, проникся. Он и на самом деле оказался смышленым существом без особого фанатизма в мозгах, свойственного некоторым представителям расы шайнов. Вполне себе вменяемый мутант, способный к конструктивному общению на основе взаимной выгоды. Нормальный Вован, в общем, пусть и покрытый ороговевшими бляшками.

Тимур успел повидать на своем коротком веку разных мутов. Некоторые и на людей совсем не походили, уроды уродами. А пожрать и выпить, например, любили. И за жизнь с ними можно было поболтать в определенных обстоятельствах. Вован же и вовсе не уродливый был, особенно если не приглядываться. Правда, неразговорчивый.

Короче говоря, Тимур мог бы и развязать «ящера», предоставив тому определенную свободу действий, – как-никак почти земляк из Москвы двадцать третьего века. К тому же осознавший свою ошибку. Однако Тимур решил, что проявлять инициативу несвоевременно, учитывая неопределенность собственного статуса. По крайней мере то, что его держали в одном помещении с мутантом, не внушало оптимизма.