Долг – Отечеству, честь – никому…

Ещё накануне выхода в крейсерство Нахимов отдал приказ: «При встрече с турецкими военными судами первый неприязненный выстрел должен быть со стороны турок, но то судно или суда, которые на это покусятся, должны быть немедленно уничтожены»⁵.

Трём линкорам сил для блокады было явно недостаточно.

Тем не менее один из приказов Нахимова гласил: «В случае встречи с неприятелем, превышающем нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело…»⁶

Однако в меньшинстве драться не пришлось. Через несколько дней к Нахимову присоединилась пришедшая из Севастополя эскадра контр-адмирала Новосильского в составе трёх 120-пушечных линейных кораблей («Великий князь Константин», «Париж» и «Три Святителя») и двух фрегатов – «Кагул» и «Кулевчи». Мышеловка захлопнулась: Синопская бухта оказалась блокирована.

За опасными маневрами русских внимательно наблюдали турки.

* * *

Небольшое отступление. Читатель, наверное, уже заметил, что в описании кораблей фигурируют, помимо общеизвестных, совсем непонятные – морские пароходы, пароходо-фрегаты. «Как так, может, описка? – удивится кто-то. – Ведь тогда была эра парусного флота…» Нет, не описка. Всё дело в том, что середина позапрошлого века явилась некой переходной вехой от парусного флота к паровому. И Крымская война оказалась для России чрезвычайно тяжёлой во многом из-за того, что в этот переходный период мы несколько приотстали от своих противников.

У американцев и англичан первые пароходы появились ещё в начале века. Они были тихоходны, но реки (Миссисипи, Темзу и пр.) бороздили будь здоров! Слабым звеном колёсных «тихоходов» в качестве военных судов было малое количество орудий, устанавливаемых на них – не позволяли колёса по бортам. Пушки располагались лишь на носу и на корме. Именно это обстоятельство давало парусникам немалое преимущество в бою на параллельных курсах.

Всё изменилось в сороковые годы, когда в Англии стали ходить так называемые винтовые корабли,

которые ещё называли паровыми. От британцев не отставали французы. Так, в 1852 году в Тулоне был спущен на воду 90-пушечный парусно-винтовой линейный корабль 2-го ранга «Наполеон», способный развивать скорость до 12 узлов (22,2 км/ч). Сами французы отзывались о нём так: «Это было сочетание смелости и рассудительности».

Большим сторонником развёртывания строительства паровых кораблей на нашем флоте выступал адмирал В. А. Корнилов. Едва на западных верфях появились первые винтовые (паровые) суда, он, как сам писал, «принялся за пароходство и особенно за винт»⁷. И до конца своих дней русский флотоводец оставался поборником быстрейшего строительства «пароходов на винте». Постройка таких кораблей и переоборудование судостроительной базы, писал он, «в глазах моих составляют предметы первостепенной важности для Черноморского флота, от основательного решения коих зависит всё его будущее»

⁸.

Первое русское парусно-винтовое судно «Архимед» имело на борту 52 орудия и развивало неплохую скорость. Но в 1850 году корабль разбился на камнях в Балтийском море.

Незадолго до начала Крымской войны в доках Николаева был заложен 135-пушечный винтовой корабль «Босфор», а чуть позднее – однотипный «Цесаревич»; в 1853-м – винтовые корветы «Воин» и «Витязь». Однако, отставая от западных держав приблизительно лет на пять, мы немного не успели. А имевшиеся к тому времени у нас пароходы не являлись в прямом смысле паровыми (винтовыми) военными суда – то были вспомогательные малые пароходы. Так что военно-морской флот Российской империи вступил в кампанию, располагая в качестве военной силы лишь парусными судами.

К началу 1854 года в составе Черноморского флота имелись: 16 линейных кораблей (из них только четыре – 120-пушечные), 7 фрегатов, 4 корвета, 8 бригов, 40 транспортов и около тридцати малых парусников. Кроме того, флот располагал 7 так называемыми пароходо-фрегатами и 26 небольшими пароходами. Вот их-то и не следует путать с паровыми (или винтовыми) двух– и трёхдечными (двух– и трёхпалубными) боевыми кораблями. Те первые наши пароходы выполняли роль либо транспортов, либо буксиров, а в период военных действий – и брандеров.