Долгая дорога в Ад

Читал булгаковский «Бег»? Генерал Хлудов здорово вышел. Но на самом деле Слащёв был не таким. Прототип был ярче и глубже… Я знал его достаточно близко. Ещё по германской. Потом мы встретились в штабе лихого атамана Шкуро. А в Крыму он сделал меня начальником своей личной охраны. Он не был маниакальным садистом с неуравновешенной психикой, каким его пытались выставить многочисленные недруги. Последних было предостаточно, его не любили за чрезмерное прямодушие, крутой нрав и внутреннюю независимость. Он был человеком импульсивным, авантюрным и амбициозным. Война для таких людей – родная стихия. Храбрый боевой офицер, настоящий мужчина, одним словом, воин, а он скоро проявил себя и как великолепный стратег и тактик. Все операции по обороне Крыма он создавал и прорабатывал сам лично, ни с кем не советуясь, ни перед кем не отчитываясь. Начальство таких не любит. Начальство любит исполнительных. Это качество в подчинённых ценит более всего. Часто на свою беду.

Хотя давай всё по порядку. Значит, дай Бог памяти… В декабре 1919 года мы в спешном порядке откатились на юг. Генералу Слащёву поручили трудновыполнимую задачу – из остатков воинских частей, общим числом в пятнадцать тысяч человек, организовать оборону Тавриды и Крыма. Думаю, Верховный Главнокомандующий мало верил в то, что удастся остановить победное шествие красной орды, он лишь надеялся, что Слащёв в лучшем случае хотя бы на короткий срок задержит в десятки раз превосходящего по численности противника. Верховный, кстати, тоже не жаловал Слащёва и за строптивый нрав, и за диктаторские замашки, но отдавал должное его воинскому профессионализму. Он высоко оценивал службу Слащёва начальником штаба у Шкуро и помнил, что Слащёв единственный из белых генералов сумел нанести батьке Махно сокрушительное поражение. Ох, и рубилово там было! Сечь! Махновцы там захлебнулись собственной кровью!

Лично мне импонировало в Якове Александровиче Слащёве, помимо острого ума и твёрдого характера, отсутствие политических взглядов. То есть складывалось впечатление, что ему глубоко нас… что ему всё равно, за кого воевать. Судьба распорядилась так, что он начал воевать за белых. А распорядилась бы иначе, воевал бы за красных. Его дело было воевать, а политика его не занимала. Хотя большевиков он презирал.

Он говорил мне:

«Кучка авантюристов захватила власть и будет удерживать её любой ценой, вплоть до миллионных жертв среди своего народа. Для них все люди - это стадо баранов, которыми они хотят и любят управлять. А Россия для них ничто! Что-то вроде экспериментальной сцены».

Я и сам это видел и понимал. Что им Россия? Выебут и отбросят! И забудут, как старую потаскуху!

Деникин приказал ему под командой генерала Шиллинга защищать Северную Тавриду. Слащёв ответил, что это глупо, потому как для этого у него нет никаких возможностей, а бесцельно губить солдат среди степей он не намерен и поэтому он отступает к Крыму. И даёт слово офицера удерживать его, сколько потребуется. Это казалось невозможным. Деникин пожурил Слащёва за такое необоснованное бахвальство. А Слащёв его послал. Открытым текстом. А Деникин тогда стерпел!

Никто не верил, что генерал сумеет удержать оборону. Тем не менее Слащёв в своём приказе сказал:

«Вступил в командование войсками, защищающими Крым. Объявляю всем, что пока я командую войсками – Крым будет наш! Ставлю защиту Крыма вопросом не только долга, но и чести».

Как известно, посуху в Крым можно попасть лишь двумя путями: по узкой дамбе, протянувшейся с Чонгарского полуострова, и по древней дороге через знаменитый Перекопский перешеек. Деникин предлагал логичный план – создать линию обороны возле дамбы и на Крымском валу. Так поступил бы каждый. Но только не Яков Александрович. Он заявил, что категорически против сидения в окопах! Во-первых, это скучно. Во-вторых, принять пассивную роль сидения в окопах – на это способны только очень хорошо выученные войска с огромным запасом продовольствия и боеприпасов. Увы! Мы, говорил он, не выучены, нас мало, мы слабы и потому можем действовать только наступлением, а для этого необходимо создать благоприятную обстановку.

И он приказал всем своим войскам расположиться в деревнях, находившихся в двадцати километрах за Крымским валом. Там им было тепло, сытно и безопасно. А впереди, на дамбе и Перекопском валу, он приказал оставить лишь малочисленные отряды, по бегству которых будет понятно, что приближаются красные.

«Они, - говорил Слащёв, - будут брести по перешейку целый день, а мы будем палить по ним из пушек. К ночи они выдохнутся, ночевать будут в открытом поле, перемёрзнут к чертям собачьим и будут вынуждены дебушировать в Крым уставшими и в скверном расположении духа, и тут мы их начнём атаковать по флангам и в тыл».