Долгая прогулка

Становится только глубже, подумал он. Не мельчает, а становится только глубже, пока не выплывешь из залива и не окажешься в открытом океане. Когда-то все это было просто. Ну да, довольно забавно. Он разговаривал с МакФризом, и МакФриз сказал ему, что в первый раз спас его, повинуясь рефлексу. Там, во Фрипорте, он стремился избежать некрасивой сцены перед симпатичной девушкой, которую никогда не узнает. Также как никогда не узнает и беременную Скраммову жену. При этой мысли Гэррети ощутил укол боли, — и внезапную печаль. Он так давно уже не думал о Скрамме. Еще он подумал, что МакФриз — взрослый, по-сути, человек. Как же он, Гэррети, умудрился ни капли не повзрослеть?

Прогулка продолжалась. Города проползали мимо.

Он погрузился в странно приятную меланхолию, которая была внезапно прервана беспорядочными выстрелами и хриплыми криками зрителей. Оглянувшись, он был потрясен, когда увидел, что Колли Паркер стоит на платформе вездехода с винтовкой в руках.

Один из солдат упал на землю и лежал теперь, уставившись в небо пустыми, бессмысленными глазами. Во лбу у него синела аккуратная дырочка, окруженная короной пороховых ожогов.

— Проклятые ублюдки! — кричал Паркер. Другие солдаты поспрыгивали с вездехода. Паркер окинул взглядом ошеломленных Идущих. — Ну же, ребята! Давайте! Мы можем...

Идущие, включая и Гэррети, пялились на Паркера так, словно он вдруг заговорил на иностранном языке. А потом один из тех солдат, что спрыгнули, когда Паркер полез на вездеход, аккуратно выстрелил ему в спину.

— Паркер! — закричал МакФриз. Было такое ощущение, что только он один понял, что произошло, и какой шанс они только что упустили. — О, нет! Паркер!

Паркер сдавленно выдохнул, словно кто-то врезал ему по спине огромной булавой. Пуля вышла у него из живота, и вот он стоит на платформе вездехода с кишками размазанными по рваной рубашке цвета хаки и голубым джинсам. Одна рука его застыла на середине широкого, размашистого движения, как будто он вот-вот произнесет гневную филиппику.

— Боже.

— Черт, — сказал Паркер.

Он дважды выстрелил в молоко из винтовки, которую отобрал у мертвого солдата. Гэррети почувствовал, как одна из пуль рассекла воздух прямо перед его лицом. Кто-то в толпе закричал от боли. Затем оружие выскользнуло из рук Паркера. Он сделал аккуратный, почти военный разворот и упал на дорогу, где и остался лежать на боку, часто дыша, словно собака, насмерть сбитая проезжающим автомобилем. Его глаза сверкали. Он раскрыл рот и попытался что-то сказать, захлебываясь кровью.

— Вы. Уб. Уб. Убл. Уб, — и умер, злобно глядя на проходящих мимо.

— Что случилось? — закричал Гэррети, ни к кому конкретно не обращаясь. — Что с ним случилось?

— Он к ним подкрался, — сказал МакФриз. — Вот что случилось. Он должен был знать, что ничего не выйдет. Он подкрался к ним и застиг их врасплох. — Голос МакФриза сорвался в хрип. — Он хотел, чтобы мы все поднялись к нему, Гэррети. И мне кажется, мы бы пошли.

— Да о чем ты говоришь? — спросил Гэррети, внезапно испугавшись.

— Ты не понял? — спросил МакФриз. — Неужто не понял?

— Поднялись к нему?.. Что?..

— Забудь. Просто забудь.

МакФриз пошел прочь. Гэррети вдруг начало трясти. Он не мог контролировать эту дрожь. Конечно, он понял, о чем говорил МакФриз. Ему не хотелось понимать, о чем говорил МакФриз. Даже думать об этом не хотелось.

Прогулка продолжалась.

К девяти часам в этот вечер дождь прекратился, но небо по-прежнему оставалось беззвездным. Никто больше не выбыл, но Абрахам начал что-то неразборчиво мычать про себя. Было очень холодно, но никто не предложил Абрахаму одежды. Гэррети пробовал думать об этом как о своего рода поэтической справедливости, но от этой мысли его только затошнило. Боль у него внутри превратилась в тошноту, гниловатое ощущение болезни, которое, казалось, заполняло все свободные полости его тела, словно плесень. Его пояс с концентратами был почти полон, без рвотных позывов ему удалось съесть всего один тюбик тунцового паштета.

Бейкер, Абрахам и МакФриз. Его круг друзей сократился до этой троицы. И Стеббинс, если его можно назвать чьим-нибудь другом. Или знакомым. Или полубогом. Или дьяволом. Или еще как-нибудь. Интересно, хоть кто-нибудь из них останется ли к утру, и будет ли он, Гэррети, жив, чтобы узнать это?

Думая об этом, он в темноте едва не врезался в Бейкера. Что-то в руках у Бейкер звякнуло.

— Что ты делаешь? — спросил Гэррети.

— А? — Бейкер тупо посмотрел на него.

— Что делаешь? — терпеливо повторил Гэррети.

— Считаю мелочь.

— Сколько у тебя?

Бейкер подбросил деньги в составленных лодочкой ладонях и улыбнулся.

— Доллар двадцать два, — сказал он.

Гэррети усмехнулся.

— Целое богатство. Что будешь с ним делать?

Бейкер не улыбнулся в ответ. Его сонный взгляд был устремлен в холодную темноту.

— Дайте мне один побольше, — сказал он. Его легкий южный прононс заметно усилился.