Долгий путь домой

— Ты хочешь отомстить ей? — рявкнула Венера. — За Алию? За Сару? За Мартина? За всех наших? Тогда послушай меня. Ты мыслишь по-мужски. Здесь надо мыслить по-женски. Пусть она убьет его. И уйдет свободной. Это будет худшая кара для нее.

Брюнетка грубо пихнула меня в плечо и отошла. Продолжая стоять над Каем, я почувствовала, какой мокрой стала ладонь, сжимающая нож.

— Дай мне его… — услышала я тихий шепот, а затем увидела, как пальцы его руки, лежавшей поверх стола, слегка шевельнулись.

Зевс умолк, обдумывая предложение. Я обернулась, медленно обводя взглядом охотников. Их было много… человек десять, не меньше. Кай предлагал рискованный ход, потому что нас загнали в угол, и другого выхода, кроме гибели, не маячило на горизонте. Но в данном случае риск перевешивал возможные шансы на спасение.

— Я не буду этого делать, — произнесла я.

— Будешь, — ухмыльнулась Венера. — Если сделаешь это милосердно, то он ничего не почувствует, а ты получишь свободу. Если нет — его убьем мы, но это будет уже совсем по-другому.

Глаза у Зевса загорелись. Брюнетка определенно имела влияние на него, и новая идея, наконец, созрела в его мозгу. Все мои торги, все попытки договориться полюбовно пошли насмарку.

— Да что вы прыгаете вокруг этой сучки?! — вдруг взревел мужской голос за спиной. Это оказался тот самый парень, который уличил Кая во лжи. — Это ей надо перерезать горло, и делов-то! Пусть он ее убьет. Наверняка сделает это с удовольствием. Пусть сучка захлебнется в собственной крови, а мужик заслужит шанс свалить отсюда.

— Или можно так… — равнодушно пожала плечиком Венера.

Зевс стоял, переводя взгляд на каждого из говорящих по очереди.

— Только перед этим поимеем ее толпой, — ярился охотник. — Она хладнокровно убила моего брата, никогда это не забуду! Отдеру ее вот этим.

Он поднял автомат дулом вверх. Некоторые за его спиной плотоядно уставились на меня, услышав новое предложение. Я смотрела на них и вспоминала рассказы Кая о шайке старика-контрабандиста. Это сборище мерзавцев очень походило на них. Если они и понимали какой-то язык, то лишь язык силы.

Охотник продолжал что-то говорить мне, бросал в лицо слова, кривил губы. Совсем по-волчьи оскаливал зубы. А я лишь видела, как беззащитно открыта у него полоска шеи над воротником распахнутой на груди куртки. Дождалась очередного витка ругательств, быстро повернулась и ткнула ножом чуть ниже его правого уха.

Глаза у олимпийца выпучились. Он открыл рот. Здоровенная туша мужчины повалилась на пол, подергиваясь и прыская алым фонтанчиком из-под прижатой к шее ладони.

Несколько секунд все стояли как пришибленные. А затем все одновременно заорали. Меня толкнули в стену, собираясь расстрелять на месте. Кай вскочил на ноги, но его скрутили трое, не позволяя прорваться ко мне. Шум стоял такой, что казалось барабанные перепонки вот-вот лопнут.

— Тихо! Тихо! — наконец, сквозь гвалт прорвался голос Зевса.

Он растолкал обступивших меня охотников и приблизился со злым выражением на лице.

— Мне кажется, мы плохо поняли друг друга, девочка. Ты точно понимаешь, куда попала?! Или ты сошла с ума, что перестала бояться меня?

Я боялась его так, что совсем не чувствовала кончики пальцев на ногах и руках.

— Тот, кто показывает страх, умирает первым, — выдавила я, распластавшись по стенке и подавив желание сглотнуть. — Ты видел, как легко я расправляюсь с твоими людьми. Теперь представь, что будет, если я начну убивать для тебя.

Складка между его нахмуренных бровей разгладилась. Между моих лопаток скользнула капелька пота. Я рассчитывала на то, что Зевсу понравится. И, кажется, не прогадала.

— Я хочу занять его место, — я кивнула в сторону уже затихшего на полу охотника. — Все равно если он так глупо подставился, то туда ему и дорога. Хочу стать одной из вас. Это будет моя особенная роль. Но если заставишь меня пойти против Кая, тебе придется просто меня убить. И это будет скучно, глупо и неинтересно.

— Ты думаешь, что можешь прийти в мой дом, снова убивать моих людей и даже не обосраться? — протянул Зевс, но в голосе уже не слышалось прежнего гнева. — Что тогда обо мне скажут? Что я — мягкотелая кисейная барышня, которая принимает под свое крыло всех подряд?

— Я — не все подряд, — покачала я головой. — Ты охотился за мной очень долго. И в конце концов мы сошлись на том, что я сама тебе сдалась.

— Но это не значит, что ты сразу станешь одной из нас, — он ткнул в меня пальцем. — Это право еще надо заслужить. И сначала я хочу видеть, как ты обосрешься от понимания, что я могу сделать с тобой. Чтобы потом, когда ты станешь моей послушной девочкой, из твоей милой головки никогда не вылетало, что нужно ценить и помнить мою доброту. И чтобы тебе уже не пришло на ум думать, что ты можешь меня обхитрить.

Он повернулся на пятках.