Долгий путь домой

— Или… — я судорожно подыскивала варианты для сделки. — Ты говорил, что твой народ послушает меня. Давай я объявлю двух оставшихся советников врагами, и мы навсегда изгоним их? Это ведь то, чего ты всегда хотел — избавиться от надоедливых стариков.

Полукровка снова лишь качнул головой.

Я стиснула кулаки.

— Ты… хочешь меня? Я же видела, как ты сидел и смотрел на меня. Все из-за этого? Ты убрал Кая с дороги, чтобы овладеть мной? Думаешь, это поможет тебе почувствовать себя человеком?! Секс со мной так привлекает тебя?!

Губы протурбийца слегка изогнулись в полуулыбке, когда он в третий раз покачал головой.

— Красивые женщины слишком много значения придают своей внешности, — проговорил он. — Так говорила моя мама. Да-да, не смотри на меня удивленно, госпожа. Не скрою, мне бы хотелось. Но так, чтобы ради этого терять голову…

Биру хмыкнул и замолчал.

— Я не буду служить твоим золотым идолом, если ты убьешь Кая, — глухим голосом произнесла я, опуская взгляд в пол перед собой, — так и знай. Если Кая казнят, я не останусь тут ни секунды.

— А я никогда и не держал тебя, — ответил правитель, поднимаясь на ноги. — Кроме нескольких последних дней… но ведь был назначен домашний арест, не так ли? Теперь он закончился. Ты можешь идти, куда угодно. Мне просто хотелось помочь тебе. Хотелось, чтобы ты смирилась. Моя мать говорила, что там, где протурбиец принимает свою судьбу, как данность, человек всегда борется. И эта борьба проходит в несколько стадий. Отрицание. Возмущение. Смирение. Принятие.

Он наклонился и похлопал меня по плечу.

— Я ждал, пока ты смиришься.

— Ты все подстроил! — прорычала я сквозь стиснутые зубы. — Нападение Игсу ты подстроил!

— Нет. И мне не важно, поверишь ты мне или нет, госпожа. Просто помни, что я ни разу не обманул тебя. В отличие от вас, пытавшихся обмануть меня.

С этими словами Биру ушел, оставив дверь приоткрытой. Некоторое время я с недоверием вслушивалась в звук его удаляющихся шагов. Затем подползла и приоткрыла створку. Охрана словно испарилась. Никто больше не удерживал меня внутри. Но куда я могла пойти?! Угрозы покинуть поселение в случае смерти Кая оказались пустыми. Как же Биру, наверно, посмеивался в душе, выслушивая их! Он прекрасно понимал, что мне некуда деться. Я сама признавалась ему в этом ранее, вымаливая защиту от Олимпа. Теперь, когда за мной велась охота со стороны обезумевшего и жестокого главаря преступников, нельзя было и шагу ступить за пределы поселения.

Все же я умылась, переоделась и вышла из своей импровизированной темницы. Пыталась разыскать место, где держат Кая, бродила по коридорам и спрашивала прислугу, но те лишь шарахались от меня. Видимо, история с брошенным в служанку подносом здорово всех напугала. Я рискнула выйти на улицу, но тут же пожалела о своем порыве. Горстка протурбийцев, до этого топтавшихся на другой стороне площади, со всех ног бросилась ко мне.

— Прикоснитесь к моему ребенку, Каисса! — чуть не плача протягивала мне грудного малыша незнакомая женщина. — Лекарь сказал, у него слабые легкие, он может скоро умереть!

— Схуры увели моего брата. Скажите, что он не будет мучиться и найдет свой покой, — вторил другой поселенец.

— Говорят, зима будет холодная. Мы же не станем голодать. Вы позаботитесь о нас?! — вторил третий.

Мои руки тряслись. По щекам катились слезы. Я хотела крикнуть им, что у меня самой беда, мне требуется помощь, я сама ищу того, кто мог бы помочь. Но они так жалобно смотрели и так просили, что мое сердце дрогнуло и сдалось. Я погладила малыша по лобику и пожелала ему здоровья. Утешила того, кто потерял брата, и торжественно пообещала, что голода не будет. Толпа увеличивалась, подходили все новые и новые незнакомые мне протурбийцы. На меня сыпались вопросы и мольбы, они буквально рвали на части. Это было хуже момента, когда я тонула в ледяной реке. Я не хотела становиться их золотым идолом, я не просила об этом. Но разве можно отказать в надежде другим, если понимаешь, как это больно, когда тебе самой отказали?!

Случайно посмотрев вверх, я замерила, что Биру стоит на балконе и наблюдает за представлением…

Когда я, совершенно обессиленная, вернулась в комнату, оказалось, что ее убрали. Испорченную мебель заменили, полы вымыли. Но все равно постель казалась чужой и пустой без Кая. Я не получала от него ни единой весточки уже несколько дней. Биру оставался холодным и недоступным, как скала. Если мы случайно сталкивались в коридорах, он делал вид, что не слышит моих просьб.

Под утро у меня родился новый план. Собравшись и одевшись, я снова вышла на площадь. В этот раз желающих поговорить нашлось меньше, но они все же окружили меня неплотным кольцом. Голоса протурбийцев раздавались над площадью, взлетая и отражаясь от стен резиденции. Привлеченный шумом, Биру, как и в прошлый раз, вышел посмотреть.