Долго, счастливо

- Очевидно, понял ты плохо, - застав тебя в ванной, я подхожу и забираю лезвие, магически пряча его там, где ты не найдешь. - Еще один такой случай - и в доме не останется ничего, чем мжно причинить себе вред. И палочку я у тебя тоже отберу.

Я смотрю на тебя с очевидной безнадежностью и вздыхаю, обнимая за пояс и утыкаясь носом в твой живот.

- Как мне с этим справиться? Как справился ты?! - да, я дошел до крайней точки, но теперь я хочу знать, как прошел ты через все это, и как тебе удалось дожить до этого дня, когда глупый, невероятно упрямый и усердный в своей депрессии гриффиндорец Гарри Поттер уткнулся тебе лицом в живот и расплакался в миллионный раз за пару месяцев.

- Никак, - я присаживаюсь на край ванны. - Я знал, что мне придется убить и не раз, но иначе умер бы я. Это цинично, но реально. После было уже не до самобичевания, а последующие мои действия показали, что я выживал не зря. Иначе еще семнадцать лет назад все было бы иначе, и ты мог вовсе не появиться на свет. Жизнь - изрядная стерва, но она всегда отмеряет равноценные расплаты за твои поступки. Как в положительную, так и в отрицательную сторону.

Я утираю слезы. Что-то подсказывает мне, что моей обессиленности ты уже навидался, так что пора бы тебе, Поттер, начать делать что-нибудь непоследовательное.

- Ты прав, - я встаю и решительно встряхиваю волосами.

Я усмехаюсь и ловлю тебя, изможденного и потому падающего, обратно:

- Решимость мне нравится, но соизмеряй силы.

Я смотрю на тебя и вздыхаю:

- Я постараюсь. Не обещаю, но буду прикладывать усилия. И я выберусь.

- Выберешься. Потому что так и должно быть, и потому, что я тебе не позволю не выбраться, - я киваю и глажу тебя по волосам.

* * *

Проходит месяц, и у меня, порядком подлеченного, но и замученного постоянным запихиванием своего ужасного состояния вглубь, не остается больше сил на терпение. И вот ты уезжаешь в Хогвартс на три дня. Я жду день, который мне скрашивает бокал виски. Я жду второй, каждые полчаса хватаясь за сигареты.

А на третий не выдерживаю и иду в ванную, достаю пачку лезвий и беру одно в руки. Раздеваюсь догола и сажусь на краешек ванны, примериваюсь и наношу первый, глубокий и болезненный порез, такой тонкий и прямой...

- Дай.

Я поднимаю глаза и смотрю на тебя очень долго, продолжая сжимать лезвие в пальцах. Так крепко, как только могу.

- Поттер, я два раза повторять не буду.

Колеблюсь, но все же вкладываю в твою руку острую тонкую пластину.

А ты сжимаешь ее полной ладонью. Наверное, в моих глазах мелькает тревога, потому что твои губы трогает ироничная, грустная улыбка. А потом ты раскрываешь руку - и лезвия нет. Ты волшебник, ведь правда?

- А теперь идем лечиться.

Берешь меня за руку и ведешь в спальню. Укладываешь на спину, раздвигаешь мне ноги и подталкиваешь колени, чтобы я не вздумал даже сопротивляться. Мне, в сущности, все равно - ведь секс с тобой всегда хорош, не так ли? А ты зачем-то смазываешь губы. Неужели потрескались?

Но ты наклоняешься и мягко целуешь каждый мой шрам и порез на бедрах. Ласкаешь рубцы, заставляя их начинать регенерацию.

Ты волшебник. Ты целуешь их в том же порядке, что я наносил себе эти зарубки на память. Я не знаю, угадываешь ли ты или знаешьнаперед, но...

я плачу. От облегчения. От любви. От отчаяния.

Когда все порезы смазаны, я провожу пльцами по твоим щекам и стираю слезы:

- Ребенок... Хватит плакать, и так все сосуды полопались, - медленно, лаская, я начинаю лечить тебя дальше, одновременно продолжая избавлять тебя от слез. - Прекращай.