Долго, счастливо

- Не раньше, чем я закончу с проверкой, - не люблю повторять, но для тебя приходится часто это делать. Что ж, это еще меньшее из зол. - Если хочешь, чтобы я освободился раньше, пока пойди в комнату и сделай чай. Если я начну сейчас, закончу быстрее, - с тобой приходится мириться. С тобой и всеми твоими привычками, желаниями заботиться и оберегать, наивностью, когда ты думаешь (а в такие моменты это всегда видно по глазам и мечтательной улыбке) об этом дурацком «Мы», наглостью, которая переходит все рамки и выводит из себя, каждый раз заставляя реку терпения выплескиваться на разные берега - все это приходится в тебе терпеть, но, с другой стороны, тебе приходится терпеть куда больше. Тебе приходится подстраиваться и меняться, в то время как мои изменения можешь заметить только ты, и то из-за своего приближенного положения и безграничной любви. Но ты терпишь и любишь, и за это, хоть я никогда и не скажу этого вслух, я начал уважать тебя.

Я заканчиваю массировать твои усталые плечи, смотрю тебе в глаза ровно пару секунд и, наклонясь, целую в губы.

- Хорошо. Не засиживайся долго, пожалуйста - чай остынет, да и спина опять будет болеть, - я улыбаюсь и опять надеваю плащ, чтобы выскользнуть из твоего класса и пройти в твои... нет, уже наши комнаты. Мне тепло и хорошо, потому что сейчас я заварю чай - твой любимый, ароматный цейлонский чай, и мы будем пить его чуть позже вместе. И ты обнимешь меня за пояс, чтобы я не чувствовал себя обделенным в чем-то, и особенно - в твоей любви. И я никогда не скажу, что я буду любить тебя всегда и в любом виде, как бы ты ко мне ни относился. Я не скажу, потому что ты и так это знаешь.

И я действительно заварил чай и стал тебя ждать. Ждал два часа, три, четыре, ждал до самого ужина, но так и не дождался. Хоть картина и привычная, и ничего другого мне не нужно было ожидать, я все равно злюсь и иду в твой кабинет. Нет, я не показываю, что я злюсь, да и злюсь скорее на себя и свою доверчивость. А тебя хочется просто оттащить от стола и накормить, наконец. Кто еще из нас горе луковое...

- Северус... идем, а? - я жалобно начинаю просить еще с порога, не прекращая, впрочем, идти, и целеустремленно тяну тебя за рукав мантии.

Раздраженно отмахиваюсь - я как раз проверяю одну из самых кошмарных работ:

- Не сейчас... Мерлин, да как он вообще до седьмого курса дошел?!! - красные чернила покрывают уже почти весь пергамент, но это еще не конец - еще три не менее ужасные работы и целая стопка зелий. - Я занят, Гарри. Ешь без меня, - я вновь отключаюсь от реальности, погружаясь в кошмары наяву, которые предстают в виде бездарных ученических работ.

Я знаю, что ты работаешь. Ты занят - их зелья, наверное, еще хуже, чем мои самые первые попытки что-то сварить под твоим руководством, раз уж ты так сильно ворчишь и погружаешься в работу с головой. Поэтому я беру стул, сажусь рядом с тобой и беру следующий свиток в руки сам, хватая себе справочник и начиная проверять его согласно учебнику, проверяя слово за словом, чтобы ты не мог придраться. Да, ты сейчас начнешь злиться - но зато гарантированно отвлечешься и пойдешь со мной ужинать.

Очередной свиток - на счастье один из последних - летит в стопку проверенных работ, если так можно назвать тот ужас, то написан на свитках. Едва повернувшись за следующим, я сразу же вижу тебя с учебником и чьей-то работой: