Долго тебя ждала

– Никак! Я подумываю остаться. И вообще… Что-то слишком много мы болтаем. Тогда как я тебе задолжал.

– Остаться? – зачарованно повторила Мариам.

– Все может быть. Ты бы этого хотела?

Ее глаза стали круглыми, как блюдца. И не осталось никаких сил, чтобы соврать. Зачарованно на него глядя, Мариам кивнула. Раз. И еще раз…

– А т-ты? Что думаешь ты?

– Я? Думаю, что для этого у меня появился хороший повод.

Глава 15

Сказал это и испугался. Потому что одно дело – подумывать о некоторых переменах, и совсем другое – претворять их в жизнь. Зачем он поторопился?! Хотя… Ясно, зачем. Его с самого начала бесили выставленные Мариам рамки. Он же не дрессированная обезьяна – жить в них. Так какого черта?

Да и, если так поразмыслить, ну, не соврал же он ей? Нет! В последнее время Женя довольно часто ловил себя на мысли, что в его жизни нужно что-то менять. Ведь как было? Пятнадцать лет он отдал работе. Безусловно, любимой и интересной, никто не спорит. Но знал бы кто, как его достала вся эта кутерьма. Держать планку и руку на пульсе. Улыбаться, заводить новые знакомства, укреплять старые связи. Соответствовать, подстраиваться. Быть своим парнем для всех. И всегда в форме. Потому как это – Америка, ёлки, и в спину дышат, и если нет – иди-ка ты, мальчик, на свалку. Мир ай-ти стремительно менялся, он гнался за ним. И так, в конечном счете, выдохся, что напрочь утратил понимание того, зачем он бежит и куда. Целей своих он давно достиг. Сделал карьеру, всем всё доказал. Заработал даже больше, чем мог мечтать. Та гадкая блогерша оценила его состояние в триста миллионов. У него было почти в два раза больше. Если выгодно продать Т* и еще парочку проектов поменьше. Плюс доходы от венчурного фонда[3], который он учредил… В общем, денег столько, что Кравцу и за десять жизней их не истратить. Ну, а дальше что? Когда ничего не в кайф и не вдохновляет. Когда все, что есть, не в радость. И непонятно вообще, зачем?

Как он только не боролся с хандрой. Медитировал, читал кучу мотивационной литературы, ездил на какие-то ретриты[4]. А более-менее отпустило его вот только здесь. В компании давнишних друзей. Которым, кажется, вообще похеру на то, кем он стал. Для которых он просто Женька Кравец. Балбес и задрот, которого сложно было оттащить от компьютера. И для Мариам… Для нее он тоже был просто Женькой.

– Сынок, и вот это возьми. Тебе не тяжело?

– Нет, мам. Давай, конечно.

– Ой, и цветы! Вот зачем ты тратился? Мне, конечно, приятно, но…

– А раз приятно, то о чем разговор?

Женя подхватил еще один пакет с барахлом и пошел прочь из палаты. Наконец, его мать выписали, и ему больше не нужно было мотаться к ней в больницу. Это был безусловный плюс. Минус – то, что теперь им с Мариам негде было встречаться. Проблема, с которой он не сталкивался лет эдак пятнадцать. Кравец хмыкнул.

– Ты только посмотри! Уже совсем весна, – восхитилась Елена Сергеевна.

Ага. Не то слово. Он и сам, как тот мартовский кот – все мысли лишь об одном – о Мариам. А она будто и не заинтересована. На уме все что угодно – то сын, то работа, то нерадивые поставщики – словом, не он, Женя Кравец. Вся такая из себя бизнес-вумен, черт ее подери, что на его предложения встретиться – виноватое «только на часик, ладно?». Как если бы ему этого часика с ней было достаточно!

Домой доехали на прокуренном такси. Мать всю дорогу морщилась, Кравец психовал. Еще и бизнес-класс называется!

– Ну, вот и дома. Эх… – тяжело вздохнула Елена Сергеевна, когда он открыл перед ней дверь квартиры.

– Что-то не слышу в твоем голосе радости, – улыбнулся Кравец.

– Я рада. Знал бы ты, как меня достала эта больница – жуть, но…

– Что?

– Да нет. Ничего. – Елена Сергеевна отвела взгляд и повесила в шкаф теплую куртку, в которой ее увезли на скорой.

– Мам, ну, что ты как маленькая? Я же вижу, что-то не так.

– Ой, да просто я ужасно глупая, Женька! Ты еще дома, а я уже оплакиваю твой отъезд. Ты когда возвращаться-то думал?

– Ну, вот, еще одна, – буркнул Кравец. – Что ж вы меня все гоните?

– Да кто ж тебя гонит, сыночка?! Просто я все понимаю. У тебя дом, работа…

– Работа не волк – в лес не убежит.

– И что это все означает? – осторожно уточнила Елена Сергеевна.

– То, что я не собираюсь никуда уезжать. По крайней мере, в ближайшее время.

– Та-а-ак-так. И откуда же такое непреодолимое желание остаться? – протянула Елена Сергеевна, глядя на сына как-то весело, что ли?

– А может, мне возле маминой юбки хорошо? – отчего-то завелся тот.

– Возле юбки-то, это понятно. Вот только возле маминой ли?

– Не понимаю, о чем ты, – буркнул Кравец, ну точно, как в детстве, когда мать пыталась завести с ним разговор о девочках.

– Значит, не врут соседи.

– Чего?

– А то ты не знаешь! – усмехалась Елена Сергеевна. – Ох, и быстрый же ты парень у меня. Знакомить будешь?

Мать с сыном переплелись взглядами. Кравец хмыкнул. Провел по отросшим волосам пятерней, приглаживая. А, черт! Будь что будет. Какой уж тут секрет, если все соседи знают?

– А вы знакомы. Это моя давняя… эм… подружка.