Долго тебя ждала

– И что это было?

– Сватовство. Или как это называется, когда просишь чьей-то руки?

– Ты просил моей руки?

– Ага. Ничего другого мне не оставалось.

– Ты же не рассказал им… – с лица Мариам сошли все краски.

– Нет.

– Спасибо.

– Пойдем. Соберем твои вещи. Я уезжаю через четыре дня. Нужно успеть расписаться и решить вопрос с переездом.

– Ты не обязан этого делать, если не хочешь, – прошелестела Мариам.

– Я – безотцовщина. И мой ребенок ни за что не повторит эту судьбу. Пойдем.

Ее вещи они собирали в тягостном, давящем на виски молчании. Женя понимал, что так дальше не пойдет. И если они планируют строить семью, нужно, наверное, как-то отпустить ситуацию. Но для этого, видимо, должно было пройти какое-то время.

– Пойду, заберу кое-что из ванной.

Женя машинально кивнул. Основные вещи уже были собраны. Он взобрался на стул, чтобы проверить, все ли достали с антресоли. Нащупал какую-то коробку. Потянул. Стул качнулся. Женя спрыгнул, чтобы избежать падения. Коробка открылась, являя его изумленному взгляду довольно приличную коллекцию секс-игрушек.

Глава 22

Мариам торопливо собирала косметичку, когда ее внимание привлекло какое-то мельтешение в зеркале. Она медленно отложила шампунь и вскинула взгляд. Толстая девочка в раме подняла голову тоже. В одном из интервью Мариам как-то услышала, что толстый человек навсегда останется толстым. Даже когда похудеет. Ведь сформированное еще в детстве осознание себя не растает вместе с лишними килограммами. Прежней останутся пластика и привычка ходить, скукожившись (чтобы казаться хоть чуточку меньше), нежелание привлекать к себе внимание и обычай смотреть в пол. Мариам это заявление возмутило! Долгие годы она потратила на то, чтобы доказать, что эксперт ошибся. И вроде бы у нее что-то даже стало получаться. Но сегодня… сегодня она не только видела себя семнадцатилетней. Она действительно ей и была.

Мариам коснулась плоского живота. Девушка в зеркале накрыла натянувшие трикотаж жировые складки. Очевидно, что у этой девочки не было никаких шансов на любовь такого мужчины, как Кравец. Но она могла получить его самого… И получила. Как говорится – на войне все средства хороши.

Так какого же черта теперь так плохо?!

Может быть, потому, что она уже давно не эта девочка? Давно уже не… И, может быть, ей все-таки удалось воспитать в себе чувство самоуважения? Вероятно, так оно и есть, а что толку? Сделанного не вернуть. Слишком поздно она опомнилась.

Мариам сделала дерганый шаг назад. Осмотрелась по сторонам, схватила полотенце и что есть силы принялась хлестать собственное же отражение.

– Пошла вон! Хватит, слышишь?! Хватит отравлять мне жизнь… – губы девочки мучительно искривились. Будто это все для нее было невыносимо, и она хотела заплакать. Пальцы Мариам разжались, полотенце выпало. Она судорожно себя обняла. Девочка внутри плакала, и ей было так жаль ее! Так безумно жаль…

– Все будет хорошо. Может, не все потеряно, – шепнула Мариам, не понимая до конца, кого хочет в том убедить. Решительно стряхнула слезы с глаз, дёрнула молнию на косметичке – справедливо рассудив, что все остальное может забрать и потом, и вернулась в спальню.

Кравец сидел на ее кровати, с интересом разглядывая самый большой резиновый член из ее коллекции. Кровь, отхлынувшая от лица, устремилась в голову с невероятной скоростью. Ноги ослабли. И вот на этих ногах, которые совершенно ее не держали, Мариам рванула к нему.

– Отдай! Немедленно отдай. Ты зачем полез… кто тебе… – слов не было. Мариам путалась. Конечно, будь она чуть увереннее, ситуацию можно было выкрутить как угодно. Можно было над ней посмеяться, а потом, напротив, перевести в более чувственное русло. Но Мариам восприняла ее как еще одно личное поражение. Ей было стыдно. Так стыдно, как никогда в жизни не было.

– А что, ты хотела оставить эту… хм… впечатляющую коллекцию родителям?

– Нет, конечно!

– Ну, тогда забирай. Какие вопросы?

Огромный член улетел обратно в коробку.

– Я выброшу все.

– Зачем же? Я при всем желании не составлю конкуренцию Гиганту. Оказывается, моя будущая жена – большая затейница. Ну, кто бы мог подумать…

Мариам покраснела еще сильней, хотя это в принципе вряд ли было возможно. Прижала ладони к горящим щекам, буквально заставляя себя на него посмотреть. Ей жизненно важно было понять – он издевается? Презирает? Жалеет? Глаза Кравца чуть сузились, а зрачки, напротив, расширились. А поскольку его лицо оставалось совершенно бесстрастным, о его истинных эмоциях оставалось только догадываться.

– Я никогда им не пользовалась. Можешь мне не верить.

Когда-то давно Мариам сделала заказ в интернет-магазине, не обратив внимания на размер – вот как он у нее появился – этот… монстр. И да. Она никогда им не пользовалась, это было бы самоубийством.

– Мам, я готов! – заорал Левон.

Мариам схватила крышку, в спешке водрузила ту на коробку, чтобы не дай бог ее содержимое не увидел сын, и выбежала ему навстречу.

– Отлично. Мы тоже собрались. Ты как, точно не против нашего переезда?

– Женя – классный. И он тебя любит.