Долго тебя ждала

– Из-за ушиба произошла небольшая отслойка плаценты. Там говорит, что ничего непоправимого не случилось. Так как сосуды матки вовремя тромбировались, и процесс не распространился дальше, к тому же на этом сроке плацента еще растет и может компенсировать поврежденный участок, но…

– Но? – заиндевел Кравец.

– Что, если этого не случится, Женя? Что, если я потеряю ребенка?

– Мы…

– Что?

– Если мы его потеряем. – Это звучало ужасно, да. Но гораздо лучше, чем в ее варианте.

– Да, конечно. Ты прав. Мы.

– Хочешь знать, что тогда будет?

Вытирая набежавшие на глаза слезы, Мариам кивнула.

– Наверное, поначалу нам придется очень нелегко. Думаю, мы будем сами не свои от боли и прольем много слез. Но мы это переживем. Вместе. Слышишь? Мы со всем справимся. Выстоим. Иначе просто не может быть.

– Почему ты так в этом уверен? – захлебывалась она горем.

– Потому что я слишком люблю тебя, чтобы было как-то иначе. Я безумно, нереально тебя люблю.

Видеть ее удивление было так же невыносимо, как и слезы. Надо же… Она действительно удивилась! После всего, что было между ними за эти дни на расстоянии. После всех сказанных слов, шуток и данных ей обещаний.

– Женя… – выдохнула она с каким-то… мать его, благоговением. Которого определенно он не заслуживал. – Женя…

– Мы со всем справимся, – отчеканил он, вдруг в полной мере ощутив, что значит быть мужем, главой семейства, или той самой пресловутой стеной. – Ты мне веришь?

Короткий взгляд – глаза в глаза. Как он изначально мечтал. А после – робкий, несмелый кивок. Как будто она не до конца доверяла… Нет! Не ему. Себе. Женя дал себе зарок поработать над ее неуверенностью. Поклялся сделать все, чтобы она научилась себя ценить.

– Все? С этим решили?

– Да, – хлюпнула.

– А теперь – вытерла слезы и взяла себя в руки. Нашему ребенку точно не станет лучше, если ты будешь так это все переживать, – напустил намеренно строгости, понимая, что она, в силу характера, непременно послушается. Так и случилось. Прямо у него на глазах ее слезы высохли.

– Ты прав. Я не должна была так расклеиваться. Просто…

– Я все понимаю, малышка, – снова смягчился Женя. – Но теперь я рядом. А значит, что?

– Что? – улыбнулась его жена.

– Что все под контролем. Иди сюда…

– Какой ты весь из себя начальник…

– Еще какой. Надоем тебе как горькая редька.

Он улегся на спину, Мариам легла рядом. Их взгляды снова сплелись.

– Глупый, – прокомментировала она.

Да кто ж спорит? Иначе бы раньше ее разглядел. Но теперь уж ничего не остается. Разве что любить. Изо всех сил, чтобы додать недоданное за пятнадцать лет. И ладно. С этим он определенно справится. К бабке не ходи.

Эпилог

Зима выдалась необычайно снежной. Вот и тридцать первого, накануне Нового года, целый день мело. С самого утра в баре было полно народу. Мариам все же пришлось поступиться собственными правилами и отменить обязательный дресс-код. По крайней мере, в дневное время. Гости ее заведения щеголяли в шерстяных свитерах и штанах от лыжных костюмов. Кто-то мог позволить себе дорогие бренды, кто-то преспокойно носил массмаркет. Среди обеспеченных людей, кстати, таких было довольно много. Муж Мариам тоже никогда не заморачивался насчет одежды, хотя и был миллионером.

Муж…

Она до сих пор иногда просыпалась посреди ночи, поворачивалась на бок и подолгу на него смотрела. Иногда, будто чувствуя ее взгляд, просыпался и Женька.

– Что такое? – бормотал сонно. – Опять в туалет?

– Нет. Просто не спится.

– Ты же не придумываешь какие-нибудь страшилки, правда?

– Какие страшилки? – невинно хлопала глазами Мариам.

– Свои излюбленные. Вроде тех, что я тебя не люблю, уйду, и что там еще ты придумываешь, когда нет другого повода поплакать?

– Вот еще! – возмущалась Мариам. – Ты от меня никуда не денешься.

– Влюбишься и женишься, – зевал сладко.

– Так ведь уже.

– А я о чем? Хватит думку думать, давай спать.

Кравец притягивал ее к себе спиной, потому что живот мешал им лежать лицом к лицу. Терся носом о ее волосы. Целовал. Окутывая нежностью. А иногда (все же мужик, какой с него спрос?) принимался ее откровенно лапать.

– Женька…

– Ну, что? Ты такая… Ух!

– Какая?

– Налившаяся…

– Толстая?! – вскакивала Мариам.

– Нет, ты опять за старое?! Вот скажи, разве я сказал – толстая?

– Нет. Ты сказал – налившаяся.

– Вот именно. Как спелое яблочко. Румяная. Сочная. Молочная… – Кравец терся носом о ее шею, нахально спускался ниже и прихватывал темно-коричневую, просвечивающуюся через тонкий батист сорочки вершинку. – Ты знаешь, что пахнешь молоком? Это самый лучший аромат в мире.

– Маньяк, – счастливо вздыхала Мариам. И все ее страхи, уже больше придуманные, чем настоящие, растворялись в этом вздохе. Никуда он не денется. Ни-ку-да. Потому что, кажется, он вообще без нее разучился. Да-да, они так быстро друг к другу притерлись, так им это нравилось – жить семьей, так это у них хорошо выходило, что непонятно было, как они вообще жили раньше. Друг без друга.

Эх… Скорее бы Женька вернулся!