Долгое дело

Молодой человек, наверное студент, неуклюже подошел. Ведущий скользнул по сцене длинными шагами на согнутых ногах, как прошелся старомодным танго. Откуда-то из рукава он выдернул черную повязку и завязал Калязиной глаза. Студент протянул свой предмет - зачетную книжку. Ведущий взял, усмехнулся и поднял ее над головой, показывая комиссии и публике. Спрятав зачетку в ящик, темневший на краю стола, он подошел к Калязиной и снял повязку - как Вию поднял веки.

Калязина вздохнула и безумно оглядела зал. Длинный и лохматый студент, похожий на гигантского цыпленка, приготовился. Она искала его, как тот самый Вий, и не могла найти, хотя он стоял перед сценой, перед ней. И вдруг наткнулась, увидела и вонзилась исступленным взглядом. Студент набычился, заметно бледнея. Калязина все смотрела и смотрела, а студент бледнел и бледнел от какого-то тайного напряжения.

- Зачем вы стараетесь думать о другом, а не о спрятанном предмете? опять тихо и опять слышимо спросила она.

Студент не ответил, залившись предавшей его краской.

- Теперь кто-то очень сильно думает и мне мешает, - сказала Калязина, отчего на зал легла уже больничная тишина.

- Не ты? - шепнул Петельников.

Рябинин вообще ни о чем не думал. Он смотрел во все глаза и во все очки, не понимая, где он, - сидит на эстрадном концерте или видит научный эксперимент. Комиссия из насупленных ученых, как при экспертизе. Артистичная Калязина, танцующий конферансье и заинтригованная публика, как на веселом представлении.

Калязина вдруг бросила студента и воззрилась в потолок:

- Что-то прямоугольное... Книга... Нет, маленькая... Маленькая книга...

Теперь уже откровенные аплодисменты взлетели туда же, за ее взглядом, к потолку. Она устало бросила руки вдоль тела. Тонкая, напряженная улыбка задевала ее губы и тут же сурово исчезала.

Севший было студент неожиданно поднялся и сказал звонким, подобающим гигантскому цыпленку голосом:

- А я о зачетке не думал.

- Это вам так кажется, - снисходительно парировал ведущий.

- Я думал о другом.

- Вы думали о том, как бы не думать о зачетке...

Публика засмеялась: Калязину она побаивалась, ведущего - любила.

- Студент прав, - вдруг сказала Калязина. - Он думал о другом, поэтому я была вынуждена обратиться к мыслям его соседки. Вы думали о зачетной книжке?

- Да. - Девушка испуганно залилась румянцем.

И опять защелкали аплодисменты. Члены комиссии что-то писали, перешептываясь и обмениваясь бумажками. Ведущий прошелся по сцене своим танцевальным шагом. Но студент, этот гигантский цыпленок и по-цыплячьи неугомонный, вновь поднялся и занудным голосом спросил:

- Возможно ли чтение мыслей в том случае, если загаданный предмет будет показываться без индуктора?

- Индуктор - это Калязина, - опять шепнул инспектор.

- Молодой человек, повязка из черной и плотной ткани...

- Возможно, - перебила Калязина. - В следующем сеансе я буду сублимировать именно так.

Обескураженный студент наконец-то растворился в публике.

- Продолжаем сеанс, - оповестил бодрый ведущий.

Рябинин осмотрелся. По рядам бегали какие-то странные нервные завихрения. В зале сидели какие-то странные люди, хотя он знал, что тут собралась главным образом интеллигенция. На ученых докладах эти люди наверняка выглядели не так - сосредоточенно, познающе... На концертах у этих людей определенно были иные лица, ждущие чистой радости. Почему же здесь они стянуты каким-то греховным любопытством? Но такие лица он где-то видел.

- А что, если выйти на сцену и сказать, что она преступница? - шепнул теперь Рябинин.

- Тебе не поверят.

И он вспомнил, где видел такие лица, - в церкви. И он понял, что эти люди собрались тут не познавать, а веровать.

Рябинину захотелось приобрести еще одного единомышленника, кроме инспектора. С другого бока сидел черненький сухощавый мужчина в красивой, вроде бы женской кофте. Он рассеянно поглядывал на зал и не очень смотрел на сцену.

- Какая ерунда, - сказал ему Рябинин.

Сосед кивнул, даже не повернув головы. Рябинин сосредоточился на сцене. Там страдала Калязина, разъедая взглядом новую жертву. И жертва страдала под этим взглядом и взглядом публики.

- Что-то маленькое... Очень мелкое... Оно даже не сублимируется...

Жертва, молодая женщина, неожиданно улыбнулась, словно не выдержала игры в смешинки.

- Милочка, да вы обманщица. Вы ничего не положили...

Во время ответных хлопков на спину Рябинина легла безвольная рука. Он обернулся. Молодой человек, у которого длинных волос хватило бы на двух женщин, тянул ему записку.

- Передать на сцену? - спросил Рябинин.

- Не знаю.

- А что в записке?

- Не знаю.

- Кто хоть написал?

- Не знаю.

- Значит, не вы?

- Не знаю.

Рябинин смотрел на безответного парня, чувствуя, что они тоже попали в тот странный и нервный водоворот, который крутился по залу. Его завихряла Калязина - мстила неверующим и неверящим.

- Ну как - ерунда? - спросил вдруг мужчина в кофте, теперь повернувшись лицом.

- А что? - бессмысленно возразил Рябинин.

- Там написано: "Не говорите того, чего не понимаете".