Долгое отступление

В конечном счете отстающая страна может догнать или даже перегнать лидеров, к чему и стремились советские коммунисты. Вопрос о том, возможен ли был социализм в России начала XX века, решался не только в зависимости от уровня ее экономического, социального и культурного развития, но и от уровня глобального развития всего человечества. Однако именно тут и содержится главная проблема, отразившаяся на судьбе не только русской революции, но и социалистического движения в целом: правы ли были Маркс с Энгельсом и другие социалисты рубежа XIX–XX веков, утверждая, что капитализм уже созрел для перехода к социализму? Исторический опыт XX столетия показывает, что ресурсы развития буржуазного общества и экономики были далеко не исчерпаны. Но тот же исторический опыт позволяет поставить вопрос и по-другому: а мог ли капитализм на протяжении этих ста с лишним лет развиваться без прививки социализма?

Социализм XX века — как в виде социал-демократических реформ, так и в форме советского «реального социализма» — в строго теоретическом смысле социализмом не был, он был лишь спутником капитализма, фактором его преобразования и гуманизации, независимо от того, что думали о себе сами коммунисты и социалисты. Однако это вовсе не значит, будто они неосознанно работали на буржуазию. Выполняя работу по развитию общества, они в любом случае приближали торжество качественно новых отношений. Другой вопрос, что процесс этот оказался куда более сложным, извилистым, чем они думали, а главное — достигаемый прогресс был непоследовательным, обратимым и сопровождался ужасающими издержками.

«Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию, — писал Маркс. — Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления»[364]

.

Но как долго и в какой форме будет происходить данный процесс становления? Каково политическое содержание соответствующей ему переходной эпохи? Разумеется, как и любая общая формула, мысль Маркса требует очень серьезного уточнения, когда мы переходим к конкретно-историческому или социально-политическому анализу. Безусловно, любые модели общественного развития имеют свои естественные пределы. Мы можем критиковать или одобрять их, мы можем бороться против них или их защищать, реформировать их, продлевая или сокращая тем самым эпоху их господства. Но в любом случае попытки игнорировать или блокировать объективные экономические, социальные и культурные процессы ни к чему хорошему не приведут: общественные перемены, которые при других условиях могли бы пройти более или менее гладко, приобретают революционно-катастрофический характер.

Исчерпание ресурса развития капитализма, о котором говорил Маркс, отнюдь не является равномерным и линейным процессом, когда мы просто можем поставить некоторую точку на линии исторической хронологии и заявить: вот тут достигнут уровень, когда данная система окончательно утратила все свои возможности. Неравномерность социальных, экономических, технологических, политических и культурных изменений, к тому же накладывающихся на сложную географическую иерархию современной мир-системы, приводит к тому, что, исчерпывая свой потенциал в одной сфере, капитализм мог сохранять жизнеспособность и даже демонстрировать динамизм в других. Именно этим и объясняется как необходимость и успешность целого ряда реформ и революций на протяжении XX века, так и их ограниченность, их достижения и их неудачи. Этим в значительной мере определяется и та форма, в которой происходили социалистические революции, решавшие одни проблемы, уже неразрешимые при капитализме, но спотыкавшиеся о другие вопросы, для которых еще не было социалистического решения.