Долгожданный любовник

Ох, как Лэйле хотелось, чтобы Фьюри или остальные никому ни о чем не рассказывали. Опять же, ее отъезд был достаточно драматичным и не мог не вызвать обеспокоенных вопросов. И все же она предпочла бы избежать этого нежелательного, хотя и полного сочувствия вторжения в свою личную жизнь.

— Спасибо за добрые слова, — прошептала она.

— Можно мне сесть?

— Конечно.

Она ожидала, что женщина присядет на один из стульев, в соответствии с правилами приличия. Но Пэйн не стала. Она подошла к кровати и опустилась рядом с Лэйлой.

Вынужденная хотя бы казаться хорошей хозяйкой, Лэйла подтянулась вверх и поморщилась, когда серия судорог заставила ее замереть на полпути.

Пэйн тихо выругалась, а Лэйле пришлось лечь обратно. Срывающимся голосом она сказала:

— Прости, но сейчас я не в состоянии принимать посетителей… неважно насколько ты желаешь добра. Спасибо, что выразила сочувствие…

— Знаешь ли ты, кто моя мать, — прервала ее Пэйн.

Лежа на подушке, Лэйла покачала головой.

— Пожалуйста, просто оставь…

— Знаешь? — резко спросила она.

Лэйле внезапно захотелось расплакаться. У нее просто не хватало сейчас сил для подобного разговора… да еще и о мамэн. Не тогда, когда она теряла своего малыша.

— Пожалуйста.

— Я рожденная Девой-Летописецей.

Лэйла нахмурилась, когда до нее дошел смысл слов, несмотря на душевную и физическую боль.

— Прости?

Пэйн глубоко вздохнула, словно откровение не было поводом для радости, а скорее неким проклятьем.

— Я плоть от плоти Девы-Летописецы, давным-давно рожденная ею, и была скрыта от глаз любых третьих лиц и от Избранныхс их архивами.

Лэйла моргнула от потрясения. Внешний вид возвышавшейся над ней женщины был своеобразной загадкой, но естественно она не задавала никаких вопросов, поскольку это было не ее дело. В одном она была твердо уверена, нигде и никогда не упоминалось о том, что святейшая матьнекогда родила ребенка.

На самом деле, вся структура системы веры базировалось на том, что этого не случалось.

— Как это возможно? — выдохнула Лэйла.

Бриллиантовые глаза Пэйн были серьезны.

— Не то, чтобы я себе этого желала. И мне не хочется об этом говорить.

В последовавшем напряженном моменте нельзя было не узреть правду в словах женщины. Или сильнейший гнев, о причине которого Лэйла могла только догадываться.

— Ты святая, — с благоговением произнесла Лэйла.

— Ни в малейшей степени, уверяю. Но происхождение дало мне определенную… как бы это сказать? способность.

Лэйла напряглась.

— И какую же?

Бриллиантовые глаза Пэйн даже не дрогнули.

— Я хочу тебе помочь.

Лэйла положила руку на низ живота.

— Если ты имеешь в виду покончить с этим скорее… то нет.

Малыш внутри нее на такой драгоценно-короткий срок. Неважно как долго продолжится боль, она не собиралась жертвовать ни минутой того, что, несомненно, является ее первой и единственной беременностью.

Она больше никогда не пройдет через это. В будущем, когда ее снова накроет период жажды, Лэйла воспользуется лекарствами, вот и все.

Пережить подобную потерю хоть раз более чем достаточно.

— Если ты веришь, что можешь остановить это, — вернулась к теме разговора Лэйла, — это невозможно. Никто ничего не сможет сделать.

— Я не была бы так уж в этом уверена. — В глазах Пэйн появилось сосредоточенность. — Мне просто хотелось бы посмотреть, смогу ли я сохранить твою беременность. Если позволишь.

***

В заброшенном здании школы для девочек «Браунсвик», мистер Си расположился в бывшем кабинете директрисы.

Об этом ему сказала треснутая табличка снаружи.

Так как отопления в здании не было, температура в помещении ничем не отличалась от температуры на улице, но благодаря крови Омеги, холод не был проблемой. За что, мать его, большое ему спасибо: на другом конце заросшей, покрытой снегом лужайки, в главном общежитии, мертвым сном спали около пятидесяти лессеров.

Если бы те ублюдки потребовали тепла или еды, ему бы чертовски не повезло.

Но нет, все, что ему требовалось им предоставить — это убежище. Вступление в Общество Лессенинг позаботилось обо всем остальном… и то, что им приходилось отключаться от сознания каждые двадцать четыре часа, было облегчением.

Ему требовалось время подумать.

Иисус Христос, ну и бардак.

Испытывая порыв начать расхаживать по кабинету, он собирался отодвинуться на кресле, но вспомнил, что сидел на перевернутом ведре из-под штукатурки.

— Проклятье.

Оглядев обветшалую комнату, он отметил свисающую пластами штукатурку с потолочных перекрытий, заколоченные окна и дыру в половицах в углу. Место было подстать обнаруженным им банковским счетам.

Ни бабла. Ни боеприпасов. Оружие, которое могло использоваться, причиняло лишь тупую травму, и на этом все.

После продвижения по службе он был на чертовском подъеме, преисполненный планов. А сейчас же перед ним предстала картина отсутствия наличности, ресурсов и вообще всего остального.

С другой стороны, Омега ожидал все виды результатов, что стало ясно как день во время их недолгой «встречи» прошлой ночью.

Что было еще одной проблемой. Мистер Си ненавидел это дерьмо.

По крайней мере, с остальным он мог что-то поделать.