Доля дьявола

— Я знаю. — Амелия кивнула через плечо. — Она сказала мне… я имею в виду, я знаю тебя.

Они просто смотрели друг на друга.

— Ты высокий, — сказала девушка. — Вот откуда это во мне.

Он посмотрел на ее длинные ноги.

— Да, наверное. И наши волосы…

— Одинакового цвета.

— Ты любишь майонез? — вдруг ляпнул он.

— О Боже нет. Нет, нет, нет.

Он тихо засмеялся.

— Точно, как мой отец. Он тоже терпеть его не может. И передал это мне, а его брат был другим.

— Все добавляют его почти во все.

— Невероятно отвратительно.

— Ты… я догадываюсь, что это странно, но тебе не кажется, что тройки несколько странные?

— Они, словно бьют по тебе?

— Все время! Да, а где еще это присутствует?

— В телефонных номерах, верно? Рецептах? Постой-ка, когда оплачиваешь ланчи и обеды. Это настоящая боль.

Потом они опять помолчали, и он махнул рукой, повернувшись в сторону двери.

— Ты не хочешь, ах… войти? Я знаю, что ты только что с самолета и все такое. Но, может, я покажу тебе некоторые фотографии твоей… моей семьи. С моей стороны? И в доме есть комнаты, которыми ты бы, возможно, хотела воспользоваться… Господи, о чем я лепечу. В общем, делай все, чтобы почувствовать себя комфортно. У тебя, наверное, куча друзей, с которыми ты хотела бы повидаться. Я знаю это, поскольку делал тоже самое, когда возвращался домой из школы.

Он терзался по поводу нее, боясь, что она может сесть в машину и уехать, но потом напомнил себе не воспринимать все на личный счет. Она была для него всего лишь незнакомкой…

— Здесь есть привидения?

— Вообще-то, да. Я видел двух призраков. Некоторые говорят, что их больше, но я видел только двух.

— Здесь очень красиво. — Она не могла оторвать взгляда от крыши, потом опустила глаза вниз, пройдясь по всему фермерскому дому, задержавшись на крыльце. — Я имею в виду, дом просто прекрасен.

От ее слов Самюэлю Ти. пришлось пару раз сильно моргнуть. Часть его естества умерла бы в груди, если бы она сказала, что его фермерский дом всего лишь вторая скрипкой по сравнению с Истерли.

Амелия провернулась к Джин.

— Я остаюсь. Я позвоню тебе позже, если только…, — она опять повернулась к нему, — ты не сможешь отвезти меня домой?

Самюэль Ти. быстро втянул воздух носом и попытался сделать вид, что страдает аллергией, которая вдруг накрыла его, потому что он высморкался.

— Однозначно.

— В своем кабриолете? Мне кажется, что это самая крутая машина, которую я когда-либо видела. Точно такая же была у Джеймса Бонда.

А потом она пошла в сторону его дома, и ее длинные волнистые волосы подпрыгивали на солнце.

Самюэль Ти. оглянулся на Джин. Она выглядела… полностью убитой, осунувшейся, глаза запали и в них поселилась печаль. Он так и не понял, глядя на нее, оплакивает ли она свои грехи или боится потерять дочь, или… страшится, что она не сможет прикупить новинок этого сезона и ей придется ходить в прошлогодних, поскольку финансовые возможности ее семьи резко упали.

Но он подумал, что это его не касается.

— Я отвезу ее, — произнес он. — И я напишу тебе, если она решит остаться на ужин.

Он ожидал, что Джин как всегда попытается втянуть его в эмоциональный коллапс, раньше это было ее спецификой.

Но она всего лишь кивнула и ответила:

— Спасибо. Огромное спасибо.

Развернулась и ссутулившись, как старушка, направилась к роллсу.

Он не стал дожиться, когда она сядет в машину. Вместо этого подошел к крыльцу и улыбнулся, когда увидел Амелию, покачивающуюся на качелях.

— Это потрясающе! — произнесла она, качаясь туда-сюда.

Самюуэль Ти. кивнул.

— Знаешь, это мое любимое место. — Он не смог не улыбнуться. — Я спал здесь, когда был в твоем возрасте. Теперь, когда этот родительский дом принадлежит мне, можно возобновить традицию.

— Здесь можно спать ночью?

— Москитная сетка сохранит твой сон спокойным. И здесь очень тихо. Умиротворенно.

Амелия стала оглядывать открывающиеся просторы. Через минуту она спросила:

— Могу я как-нибудь нарисовать этот вид?

Самюэль Ти. глубоко, прерывисто вдохнул. Он думал, что будет нервничать, но любопытство взяло вверх, но хотел познакомиться с ней.

Но он не ожидал, что ему захочется сделать для нее все — для своей дочери, его собственной плоти и крови, которая сейчас сидела на его крыльце именно на тех качелях, на которых он предпочитал проводить как можно больше времени, когда здесь жили его родители.

— Когда захочешь, — сказал он хрипатым голосом. — Ты можешь приезжать сюда и рисовать этот вид… в любое время.

Глава 38

— Итак, у нас есть три стопки.