Доля дьявола

Лейн повернулся и посмотрел на заднюю дверь кухни. Затем он взглянул на камеру наблюдения, установленную под карнизом.

Что, если Эдвард не совершал этого, а решил кого-то прикрыть?

Тогда существовал только один человек, кто мог это сделать. И, к сожалению, подозреваемый не был более обнадеживающим по масштабам семьи, нежели тот, кто в настоящее время сидел в тюрьме.

Вынув телефон, Лейн решил сделать трудный шаг.

И позвонил детективу Мерримаку.

Как только на линии послышались гудки, Лэйн задался вопросом — готов ли он вытащить одного своего брата из тюрьмы… чтобы поместить туда другого?

Глава 14

Лучшее, для чего создан мотоцикл, это гнать на скорости, когда все становится размытым. Все превращалось в утешительную дымку, пейзаж становился полосами цвета: серый — тротуар, зеленый — полосы у дорог, бархатный фиолетовый и синий — сумеречное небо над головой. И конечно было еще, черт возьми, как твое физическое тело управлялось с байком. Наклоняясь на изгибе проселочной дороги, пересекая желтую полосу, чтобы лучше вписаться в крутой поворот, скручиваясь на баке, как будто твое тело является продолжением самого байка… Ты почти верил, что оставил своих демонов позади.

Возможно почти верил, что обрел покой.

Максвелл Болдвейн по сгущающимся сумеркам понимал, что должно быть сейчас около восьми тридцати, но его мало заботило время. Он собирался задержаться на всю ночь. Найти бар, найти женщину или двух, напиться и проснуться где-нибудь, где он не знал.

За три года, как он уехал из Кентукки, он повидал страну и узнал о ней больше, чем за все время учебы в той причудливой частной школе, которую он посещал вместе со своими братьями и сестрой в городе. Он узнал даже больше, чем за четыре года в Йеле. За время своего путешествия он проехал через высокий и сухой штат Колорадо, низкий и влажный штат Луизиану, плоский и однообразный Канзас, соленую и влажную Калифорнию и дождливый серый Вашингтон.

Он не мог сказать, что нашел где-нибудь дом за время своего путешествия. Но это не означало, что здесь в Чарлмонте у него был дом.

Истерли был именно тем, что в нем было тогда и было до сих пор, он хотел от этого избавиться. И когда он путешествовал, не имея ни целей, ни маршрута, он надеялся, что с каждой милей по дороге, с каждой безродной неделей, которую он проводил в новых местах, со всей непривычной работой и странными людьми, которую он делал и встречал, он сможет каким-то образом избавиться от связи с особняком и всех людей под его крышей.

И в своем стремлении к личному миру, он был готов оставить в прошлом свои отношения с братьями и сестрой, оставить Эдварда, Лэйна и Джин, как сопутствующий ущерб в войне, чтобы вернуть себя.

Или, возможно, это больше походило на то, чтобы найти себя в первую очередь.

В конце концов, он был вынужден признать, что везде, где бы он ни был, он был тем, кто он есть, и реальность заключалась в том, что он не мог это изменить, благодаря тому, что он узнал до того, как покинул родной дом, он не мог изменить себя самого.

Судьба оказалась такой сукой, причем с плохим чувством юмора…

Внезапный звук сирен с визгом шин за его спиной показался совершенно не гармоничным, когда он услышал его на цифровом устройстве своего мотоцикла.

С проклятием он выпрямился и оглянулся назад.

Полицейская машина округа Огден резко выехала из-за деревьев, потом остановилась, в результате чего накренилась, когда офицер за рулем нажал на газ.

— Ублюдок.

Макс приналег на байк и нажал сцепление акселератора, посылая «Харлей» к скорости света. Факт, что заходящее солнце садилось, помогал, так как большинство автомобилей и грузовиков включат фары… он надеялся, что скорее всего заметит их.

Он очень надеялся, что увидит их.

Как и все адреналиновые наркоманы, он вошел в странную зону спокойствия, подтолкнув свой байк к самому краю его движущих функции и … к целостности. Воздух несся на него, вытягивая волосы за спину, как шлем, который он мог бы надеть, если бы предписывал закон, и вибрация, как сеть, проникала сквозь его крепко прижатые ладони, сжимая предплечья, словно адреналин от наркотиков. Он вжался в бак, это не только стало желательным, но и необходимым, сила скорости была таковой, если бы он попытался сесть, он бы просто вылетел с мотоцикла.

Быстрее и еще быстрее, пока мир не превратился вокруг него в видеоигру без каких-либо последствий, коп и реальность быть пойманным грозила лишением ему лицензии, если не большим — он мог исчезнуть навсегда.

Он не боялся быть задержанным. И его совершенно не заботило, если он разобьется.

Он не переживал на этот счет.

Старая сельская дорога изгибалась под разными углами, он уворачивался от густых деревьев, которые сохранились не из-за уважения к их великолепию, а потому, что дорогу вокруг них было сделать дешевле и легче. Пастбища, на которых находились буйволы и пахотные угодья, где созревали соя с кукурузой, вскоре превратились в одну прямую линию. А потом последовало больше виражей. И еще один прямой участок.