Долина Колокольчиков

Ночь опустилась на Седые горы. Всё утонуло во тьме. Поселения одно за другим погасили свои рыжие фонари, реки, похожие на расплавленное золото, обратились чернилами, разлитыми злой рукой… Зато, едва пробила полночь, проявилось и выступило на передний план другое лицо Седых гор: замерцали погодные разломы, похожие на земных близнецов северного сияния, и ярко разгорелся призрачный город вдалеке – Асулен.

Гибельный и потусторонний свет заливал его покинутые башни, угасшие в царстве вечной осени, притягивал нечисть и отпугивал живых.

Смерть, загадки, гниение, магия…

Хегола Тофф нахмурился и поднялся на ноги, вглядываясь в Город Ста Колоколен.

Если где-то есть колдовство, способное противостоять чарам альва, то там – в царстве исчезнувших великанов и одиноких теней.

Не сдаваться. Не бояться. Не сомневаться.

Вперёд!

* * *

Хегола пробыл там три месяца. Он поселился в крохотном лагере скальников под стенами Покинутого Асулена. Первым делом они спросили его: кто ты и чем заслужишь право жить рядом с нами, узнавать от нас тайны города?

В ответ Хегола с первой стрелы завалил огромную птицу онурри, пролетавшую высоко над горами: её мяса хватило на ужин целому лагерю. Так он был принят в ряды скальников.

Почти каждый день они с разведывательной группой уходили на тропы Асулена, каждый вечер, едва загорался закат, спешно возвращались назад – в юрты из натянутых на кости волков шкур оленей. Иногда Хегола покидал лагерь и с замиранием сердца пытался найти путь в Долину. Он всякий раз надеялся, что деревня вот-вот покажется в предназначенном ей месте – селяне выбегут к нему, причитая и охая, рассказывая о своём бытии внутри колокольчиков, а последним выйдет ужасно хмурый пристыженный Силграс и кое-как выдавит непривычные ему слова: «Прости, пожалуйста, Хегола. Я вернулся». И всё будет хорошо.

Но горные дороги плутали, следы путались, голова кружилась – Долины нигде не было…

Постепенно Хегола перестал ездить в знакомые деревни: не было сил врать и выкручиваться, отвечая, где, прах побери, все остальные. Он заглядывал только в селения по другую сторону от Асулена, где никого не знал, и жадно расспрашивал местных: они, случайно, не слышали никаких свежих слухов о Силле, владыке горных дорог? Не видел ли его кто в последнее время? Может, в округе просто появлялись странные молодые люди с белыми волосами и дурным нравом? Ответ на всё был один: нет.

Постепенно Хегола стал ходить в Асулен один. Сундук с колокольчиками он всегда брал с собой: не доверял своим новым соседям, хотя они ничем не провинились перед ним. Просто теперь, после предательства Силграса, Хегола не доверял вообще никому.

Однажды он добрёл до Рассветной башни.

Поговаривали, что здесь прежде располагалась великолепная библиотека, полная тайных магических знаний. В ней хранилось так много книг, что они не умещались в залах: фолианты и свитки, металлические и глиняные таблички заполняли всё пространство башни, лежали даже на ступенях лестницы, вьющейся снизу доверху, на подоконниках, просто на полу…

И пусть большую часть этих книг уничтожил и развеял колдовским ветром Катаклизм, а остатки разворовали скальники, Хегола всё же надеялся – не мог не надеяться! – что найдёт хотя бы одну… Где-нибудь в тайнике, заткнутую между гигантских плит, ждущую именно его – деревенского колдуна, отчаянно ищущего что-то, что сможет пролить свет на тёмные чары, окутавшие Долину Колокольчиков.

Хегола приходил в башню снова и снова. Он обошел её дважды, трижды, обломал ногти, ковыряясь в древних камнях, каждый раз к концу дня чуть не падал от голода и усталости. Больше всего надежд ему давали подвалы башни. И вот как-то раз, в азарте поисков, он не заметил, что будильник выпал у него из кармана и разбился.

И когда наступил вечер и по всему городу зазвенели призрачные колокола, Хегола ужаснулся, осознав, что забыл о самом главном – о времени.

– Нет! – побледнел он, поднимая голову от ящика, который нашёлся в секретной комнатке в подземелье башни и крышку которого Тофф только что подцепил ножом.

При звуках колоколов ящик развеялся серым прахом – будто кто-то дунул, стирая карандашный рисунок с бумаги… Они все так рассыпались год от года. Пепел и пыль, дыхание смерти в осеннем городе.

Хегола подхватил свой сундук и побежал наверх, спотыкаясь на ступенях, а колокольный звон всё нарастал. Сердце бешено колотилось в груди Тоффа.

Он вылетел обратно в главный холл башни, бросился к распахнутым арочным дверям, за которыми алыми трепещущими языками догорал закат на бесконечно высоком небе – я успею, наверняка успею, – но… Стоило красной леске последнего солнечного луча лопнуть, погрузив город во тьму, как Асулен преобразился.