Долина Колокольчиков

И глядя на него, я вдруг отчётливо поняла, что наши с Морганом и Берти размышления о балансе вселенной и о том, можем ли мы помогать Долине Колокольчиков или нет – полная чушь. Как бы мы ни вмешивались, всё равно не нарушили бы баланс. Весь местный бардак, все триста лет магического беспредела не просили платы кровью и им было ровным счётом плевать на то, откуда возьмётся энергия на расколдовывание деревни – хоть я её добуду, хоть принесёт попутным ветром.

Всё здесь оплачивалось лишь одним решением того, кто и начал эту историю – Силграса Авалати.

И решение это было ужасно простым: выбор между можно и нельзя.

Можно ли исправить такую ошибку, искупить такую вину. Можно ли после подобного мечтать о счастье и становиться счастливым. Можно ли вернуть потерянного друга и потерянный дом. Можно ли верить, что после тьмы существует свет.

И чтобы сказать «можно», требуется столько смелости, внутренней свободы и готовности во что бы то ни стало идти по тому пути, на который ты ступишь, произнеся это слово, что одно это решение и оплатит всё – и восстановит баланс.

Имеешь ли ты право на свет? Готов ли ты его созидать? Это решать только тебе.

Я видела в глазах Силграса, с какой дикой скоростью мысли проворачиваются у него в голове. Как он хочет и боится поверить, что всё достижимо, что мы на его стороне, что ему можно…

И вот он решился. Произнёс короткую формулу, и преграда исчезла. Силграс протянул ко мне ладонь, я вложила в неё искру Минотавра. Он, сглотнув, сжал её изо всех сил – а другой рукой одновременно выдернул гарпун из груди.

Я ахнула и подалась назад, испугавшись, что сейчас увижу слишком страшную рану. Однако Силграса полностью скрыла вспышка чистейшего белого цвета. Более того: от него разошлась силовая волна, отбросившая нас всех назад.

Когда свет угас, Силграс уже стоял во весь рост.

Он преобразился. Его белоснежные волосы взметнулись, на плечах появилась обновлённая чёрно-серебряная мантия. Он открыл глаза, горящие пронзительно-голубым цветом. Подняв левую руку и прижав её к лицу, Авалати произнёс короткое заклинание, после чего сундук, стоявший у его ног, распахнулся: и хрустальные колокольчики, один за другим, с мелодичным звоном стали взлетать в небо.

Они распределялись по деревне, увеличиваясь в размерах, зависая над домами и улицами, и я догадалась, что они парят над теми местами, где сейчас находятся призрачные отпечатки селян. Так, один колокольчик замер над крышей соседнего от Избы-У-Колодца дома, на которой я только сейчас заметила девушку, мечтательно сидевшую на коньке. Туманные буквы заклинания, парящие вокруг Силграса, сложились в последнее слово – и вдруг всё написанное осыпалось ярким росчерком, будто с дикой скоростью сгорел фитиль.

И колокола на ночном небе запели, вызванивая таинственную песнь. Мы все смотрели на девушку на доме – единственную, кого было видно с площади, – и наконец она вздрогнула, непонимающе заозиралась и покрепче ухватилась за конёк. Внешне всё осталось по-прежнему, но на самом деле перед нами теперь был человек. Колокольчик рассыпался мерцающей пылью, которую тотчас унёс ночной ветер…

Мы зачарованно наблюдали за тем, как по очереди исчезают колокольчики, уступая место селянам. Вместе с людьми откуда ни возьмись появлялись животные, птицы. Тихую прежде деревню наполняли удивлённые возгласы.

И вот заклинание завершилось. Сияние вокруг Силграса угасло, и он покачнулся, схватился за грудь, потом мешком осел на запачканный кровью снег. Хегола бросился к нему.

– Силграс! – рявкнул он, падая рядом на колени. Тут же подлетел наш снуи и стал, пища, крутиться вокруг Авалати. – Не смей отключаться! Надо исцелить твою рану!

Силграс поморщился, не открывая глаз.

– Да она, кажется, сама заросла… – пробормотал он. – Этого непонятного источника энергии хватило на то, чтобы тело полностью излечилось.

– И не только тело, – раздался рядом со мной удивлённый голос Голден-Халлы, вновь поднявшего голову.

Вслед за ним мы посмотрели на небо.

Сапфировая звезда, ещё недавно рассыпавшаяся, трескающаяся, готовая взорваться, сейчас казалась совершенно новой. Кристально чистого цвета, изящная и острая, она горела, как синий факел, притягивая взоры и разгоняя ночную тьму.

Глаза Силграса изумлённо распахнулись. Он поднялся на ноги, подозрительно глядя на неё. Затем коснулся ушей: и я вдруг увидела, что в них появились серьги в виде крошечных хрустальных колокольчиков. Силграс залез рукой в карман мантии – и вытащил ещё горстку таких же.

– Камень окаянный! – Авалати повернулся ко мне: – Откуда ты взяла ту искру?! Она… Она заставила меня регенерировать так, будто я только что проснулся в Осколроге!

Я была удивлена не меньше его.

– Ну… Так это ведь хорошо? – не спеша отвечать, спросила я и приготовилась в случае чего укрыться за спиной Моргана или Берти. – Тебе теперь можно не возвращаться в свою гору, гулять где угодно и не спать ещё долго-долго, да?