Долина Колокольчиков

На площадь между тем начали потихоньку стекаться селяне. Они охали, возбуждённо переговаривались и перешёптывались, изучая нашу странную компанию. А потом вперёд выступил старичок с длинной седой бородой.

– Силграс, милый, а откуда это штука у тебя над головой?.. – с интересом спросил он. И добавил: – Хегола, ты, наверное, не выспался? У тебя такие красные глаза, надо же!

И после этого мы все как-то очень дружно содрогнулись: даже Фиона, стоящая вместе с нами.

Потому что мы поняли одну очень страшную вещь.

Мы думали, всё закончилось, можно выдохнуть.

Но впереди было самое сложное: ответы на десятки, сотни, тысячи вопросов бодреньких и любопытных селян…

Эпилог

Через несколько дней мы с Берти и Морганом покинули Долину Колокольчиков.

Сразу после расколдовывания деревня буквально стояла на ушах. Я и представить себе не могла, что долиновцы настолько шумные и энергичные. Хотя, возможно, это триста лет условного отдыха подарили им такое дикое количество жизненных сил.

Ночью, сразу после ритуала, Хегола и чуть ли не за шкирку притащенный им Силграс провели всеобщее собрание, где как-то кратко и, думаю, крайне дипломатично обрисовали сложившуюся ситуацию. Я не знаю деталей, потому что мы с Берти, Морганом и Фионой исподтишка смылись с площади. Я, конечно, знатно ковыляла и на все лады охала.

В трактире впервые никто не предложил нам грог и лавку. Даже как-то неуютно стало.

Фиона хотела сразу уехать из Долины: у меня сложилось впечатление, что ей было неловко оттого, что она вообще сюда явилась. Пока Морган исцелял меня, мы с Берти уговорили её остаться хотя бы до утра – почему-то казалось, что так будет правильно. Она заняла соседнюю со мной комнату.

Той ночью я замечательно спала. Никаких джунглей. Никаких чудовищ. Мирные картинки песчаных пляжей и портовых городов… И – промелькнувший в толпе рыбаков Рэндом. Я успела нагнать его и непочтительно схватить за локоть, после чего потянула на пристань. Мы долго разговаривали, сидя на пирсе, и в щелях между досками под нами светился планктон и проплывали огромные рыбы. Рэндом кормил их свеженаколдованным хлебом. Поутру я ни праха не помнила из нашей наверняка полезной беседы, кроме одного пункта. Он гласил: какое-то время меня вряд ли будут трогать твари, подобные Быкоголовому, но лучше мне не рассчитывать на тихую спокойную жизнь.

Будто бы я когда-то на неё рассчитывала. Скорее уж, я её боялась…

А наутро меня разбудили звуки беседы из-за стены.

– Спасибо, что приехала, – произнёс голос Силграса. – Я не ожидал, что ты вмешаешься.

– Да я тоже не ожидала, – вздохнула ледяная леди. – Не стоит благодарности, Авалати.

– Я должен предупредить тебя кое о чём, – продолжил он, и я прямо почувствовала, как напряжённо замерла Фиона. Силграс помолчал пару мгновений, а потом с вызовом сообщил: – Я снова собираюсь стать твоим другом. И, пожалуй, я готов немного узнать о собственном прошлом.

Возникла пауза. А затем фон Сортерберг расхохоталась, и я сочла это очень хорошим знаком.

Ещё одной замечательной новостью, как по мне, было следующее: никого из селян не смутил тот факт, что их староста теперь представляет собой могущественную нежить, а деревенский колдун оказался одним из альвов. Насколько я поняла, что Тофф, что Авалати предприняли какие-то вялые попытки покинуть должности, апеллируя к тому, что им тут не место и они плохие. Но им быстренько объяснили, в чём они не правы и почему в нынешней ситуации Долина Колокольчиков бесспорно и однозначно по умолчанию становится самой крутой деревней Седых гор. Никуда они не уйдут – их просто не отпустят. Не отпустят – и всё тут.

Было только одно важное нововведение: у деревенского колдуна теперь появился официальный помощник – маленький, летающий, по имени Уайли.

Когда мы уезжали, Хегола и Силграс проводили нас до того места в лесу, где прежде начиналась заколдованная зона. Сосновый бор, укутанный свежим снегом, казалось, искрился от радости, видя нашу дружную компанию. На все лады пели птицы, восхваляя яркое синее небо, почтовые белки, присланные любопытными со всех Седых гор, скакали по ветвям, высоко держа пушистые хвосты.

– Я всё ещё в растерянности, – признался Тофф в ответ на мой вопрос, как ему вообще всё случившееся. – Я триста лет готовился к тому, чтобы покинуть этот мир окончательно. Тяжело так сразу переключиться на что-то другое. Но учитывая, сколько сейчас дел в деревне… – Он хмыкнул. – Мне особо некогда раздумывать об экзистенциальных вопросах. Более того, я рад, что могу не тратить время на, скажем, обед.

– Значит, тебе всё-таки неважна еда, – прокомментировал Авалати, уже сорвавший с ближайшего куста какую-то зимнюю ягодку. – Так я и думал.

В его голосе звучало явственное неодобрение. Он прищурился, глядя на Тоффа:

– У меня будет к тебе ещё пара вопросов по поводу твоего странного организма.

– Да зачем тебе это? – вздохнул тот.

– Ну ты же меня доставал в своё время, желая знать, как устроены альвы. Вот – теперь терпи… Князёк.

У Хеголы просто отвисла челюсть от такой наглости.