Долина Колокольчиков

– О нет. Вы точно состоятельны сами по себе. У вас обоих есть уникальная расслабленность людей, которым не приходится думать о том, где поужинать подешевле… Хотя это не означает, что вы были богаты всегда, – старик в упор посмотрел на Берти.

– Я рос в многодетной семье, конечно, не всегда! – отмахнулся тот. – А вы раньше были детективом, как я смею предположить.

– Да-а-а, тридцать лет службы в столичном округе, – Чупка мечтательно прикрыл глаза, отдаваясь ностальгии. – Но потом я перебрался сюда. Свежий воздух, омолаживающая смена рабочей деятельности и всё такое. Так вот, касательно цены за волос альбиноса… Она должна быть для вас значимой. Иначе вы не почувствуете важность приобретения и воспримете его как данность, потеря которой вас даже не расстроит. А в случае магических ингредиентов очень важно, чтобы вы дорожили ими. Иначе их свойства ослабнут. Поэтому, – господин Живари улыбнулся так хитро, как умеют только очень старые люди, – вас ждёт конюшня. Лопаты и вилы в углу!

* * *

Через несколько часов я была близка к тому, чтобы начать молиться на ещё не полученный ингредиент. Устроить госпереворот в Шолохе и короновать его. Что угодно, лишь бы продемонстрировать мирозданию его важность. Только давайте прекратим эту пытку!..

– Фух! – Я отложила лопату, плюхнулась на свежий стог сена и интенсивно утёрла пот со лба.

Берти глянул на меня, расхохотался, а потом сказал:

– Я всё размышляю о том, с какого боку нам подобраться к загадке Хеголы Тоффа.

– М-да? А я думала, ты решаешь, куда повесить седло.

Голден-Халла действительно озадаченно смотрел на седло в своих в руках. В начале уборки он снял его с какого-то гвоздя на стене, но не помнил с какого.

– Ну, это мне подскажешь ты, да, умничка моя? – нежно заворковал сыщик.

Не со мной. С лошадью, обитающей в конюшне. Милая животинка работала моделью: именно на неё господин Чупка примерял свою превосходную упряжь перед продажей. Лошадь была красивой и, конкретно сейчас, очень несчастной: растерянно перетаптывалась, явно думая, что любимый конюх покинул её навсегда, сменившись двумя пугающими чужестранцами.

Берти в итоге повесил седло совершенно наобум, а я скормила кобылке припасённое с завтрака яблоко. И задумчиво проговорила:

– Пока что наша гипотеза заключается в том, что Хегола стал сознательной нежитью, ведь у них прижизненные заклинания сохраняются в силе после перерождения.

Морган вчера подтвердил нам этот удивительный факт.

– Хегола силён – столько лет прожил… в смысле, просуществовал. И погиб явно прямо там, в Рассветной башне – вряд ли он расстался бы с сундуком по другой причине. Может, нам поискать какие-нибудь легенды о местных личах?

Личами по всей Лайонассе называют нежить, в которую перерождаются сильные колдуны. Правда, обычно она неразумна и агрессивна. По сути, личи являются просто очень опасными монстрами. Но внешне они похожи на людей с пепельно-серой кожей и белыми глазами.

– Давай разделимся, – предложил Берти. – Кто-то поспрашивает людей, кто-то поищет в книгах.

– Согласна. И… Есть ещё кое-что, что неплохо бы обсудить.

Я задумалась о том, как лучше сообщить Берти о недомолвках Силграса Авалати. Рэндом сказал, что альв утаил от нас какую-то важную информацию. Но как мне объявить об этом? Просто сослаться на интуицию или задним числом придумать какой-нибудь подозрительный факт?

…А может, начать потихоньку рассказывать Берти о шлейфе тайн, который тянется за мной невесомой паутиной?

Нет. Пока всё-таки рано, это будет странно. Или уже нормально, даже честно?.. Или я таким образом просто разобью наше растущее взаимопонимание? А-а-а-а! Как же сложно!

Признаться, меня часто терзают подобные сомнения. Рано говорить что-то человеку или уже пора? Нужно вообще или не стоит? Например, когда предупреждать нового знакомого о том, что ты не слышишь одним ухом? В какой момент объяснять, что у тебя, скажем, есть какая-то специфическая болезнь? А если ты сидел в тюрьме – стоит ли вообще когда-нибудь об этом заикаться? И сколько людей покинут тебя после тех и других признаний?..

Погрязнув под шквалом собственных размышлений, в итоге я облизнула губы и протараторила:

– Силграс умолчал о чём-то важном, связанном с нашей миссией. Я не знаю, о чём конкретно, и не могу назвать своего информатора, но нам стоит разобраться с этим вопросом до того, как вернуться в Долину.

Берти удивлённо вскинул брови и, подпрыгнув, сел на перегородку между стойлами.

– Интере-е-сно… – протянул он, оглядев меня с головы до ног так внимательно, будто впервые увидел. – Хорошо. Давай тогда разделимся иначе: я займусь перерождением Хеголы, ты – ложью Силграса. Пойдёт… партнёр?

«Партнёр». Люблю это слово.

– Пойдёт, – улыбнулась я.

Берти сдёрнул со стены рабочие перчатки и кинул их в меня.

– Но сначала придётся закончить с уборкой!

* * *

Мы вернулись домой только вечером. Морган так и сидел у себя в кабинете. Я решила, что самое время возобновить поиски карты: из трёх дней, отведённых мне на добычу гребня, у меня осталось полтора.