Долина золотоискателей

– Мы, Франческо, не выбираем жизнь. Не задумывался об этом? Ты рождаешься и… потом осознаешь себя, как нечто мыслящее. А что же ты можешь выбрать, Франческо? Ты можешь выбрать смерть. В смерти больше свободы, чем в жизни.

Я открываю рот, чтобы возразить, но Грегори быстро качает головой.

– Нет. Я не говорю, что можно избежать смерти человеческой. Я не про жизнь загробную. Я говорю, что иногда мы выбираем умереть героями, а не предателями… К сожалению, мы не всегда свободны выбирать, кем именно жить и жить ли вообще.

Его слова эхом ужаса звенят в моей голове, пронзают все естество. Я уже задумывался о чем-то похожем. Как ни беги, как ни прячься, мы все рано или поздно умрем. Умру и я, и Грегори, и Рей, моя семья, их дети, внуки. Клен, посаженный моим дедом на холме в долине, и лес у подножия, каждое животное и каждое дерево. Я поднимаю глаза к горам, реке. Они не живые, но и горы разрушатся, и река рано или поздно иссохнет. Да, значительно позже, чем уйду я, но все же. А взгляд скользит дальше, ввысь. Неужели и солнце? Звезды? Луна? Разве может погибнуть что-то такое невероятное, как небо? Раз – и утро больше никогда не настанет. Выбирает ли оно, когда и как умереть?

Свободнее ли выбор Грегори, чем выбор неба?

Я не знаю, как взбираться вверх по узкой тропинке, по которой и козлы прыгать боятся. От тяжелых мыслей я, кажется, не в силах сдвинуться с места.

Мне страшно умирать.

Мне страшно умирать, потому что есть ради чего жить или потому что я не знаю, ради чего действительно готов отдать жизнь? Неужели Грегори думал об этом с вечера? Почему он вообще задумался об этом?

И все же… Когда именно я умру? Вместе с небом? С душой?

С моей долиной?

– Почему ты вообще задумался о чем-то подобном Грегори? Я не понимаю. Почему ты в свои года выбираешь смерть? – Я повышаю голос от злости и, если честно, от беспомощности. – Что на тебя нашло, Грегори?

– Не знаю, я… я зол.

– На кого? На свою семью? Я тебе уже сотню раз говорил, что нет смысла переживать! Все будет хорошо, и мы со всем справимся, я…

– На тебя зол, Франческо. – Слова его подобны стреле.

Кажется, я слышу хлесткий звук тетивы, чувствую, как сердце пронзает боль. Я не хочу признавать, что это настолько задело меня.

– Что… почему? – Мы останавливаемся около реки, но я ощущаю, будто ее ледяная вода сковала мое тело. Страх. Такого страха я еще не чувствовал.

– Ты не безгрешен, Франческо. Как и я, как и все, – выдыхает он. На его лице безмерная усталость. – Ты… – Он поднимает голову. – Давай заберемся по этой дороге и вон там поговорим.

– Грегори! Зачем ты так со мной?! Говори здесь и сейчас! – Я вспыхиваю праведным гневом. – Зачем… В общем, давай говори, что я такого сделал?

– Нет уж, поползли наверх! – Он, невесело усмехнувшись, подталкивает Алтея идти вброд по самому мелкому месту. Благо река и правда неглубокая. – Я сказал тебе, потому что устал ловить твои косые, якобы незаметные взгляды.

Я отчетливо вижу улыбку на его губах.

– Я читаю тебя не хуже, чем ты меня.

Это признание терзает меня до самой вершины. Лишь иногда я забываю о злости Грегори на меня: когда Рей наклоняется чересчур сильно на узкой тропинке и когда мне кажется, что я умру, так и не узнав причин нашего разлада. Мне уже ничего не интересно: ни долина, которая раскинулась внизу, ни путь в неизвестность, ни скачки. Мое внимание сконцентрировалось на ровной спине Грегори.

Все так, как он и говорил. Мы отлично понимаем друг друга. Почти как Джейден и Хантер, которые могут общаться взглядами. Правда, в детстве они и дрались иногда до тех пор, пока кто-то не упадет без сознания. Не хочу драться с Грегори, тем более мы взрослые люди. На этой мысли Алтей останавливается, и я понимаю: мы пришли.

Отвесная тропинка превратилась в небольшое плато, которое постепенно сужается. Дальше маячит пещера. Грегори спрыгивает с Алтея и садится на краю утеса, а конь без всадника принимается щипать траву. Рею не до еды. Он выглядел уставшим. В кои-то веки! Я тоже спешиваюсь.

– В пещере темно, жуть. Надеюсь, никто ноги не переломает. – Я сажусь рядом с Грегори, а сам поглядываю на Рея.

– Красиво у вас тут… – Грегори упрямо глядит вперед. – Луна как-то совсем по-другому преподносит долину. – Он будто издевается надо мной, не переходя к разговору, которого я жду. – Серебро рассыпалось, как монеты из рук Иуды, и покатилось по переливающейся змеиной коже – траве. Смотри. – Он указывает вперед. – Она так красиво наклоняется от ветра. Не могу рассмотреть поместье, зато вижу отсюда поля. Вон хлопок… красивый, дорогой и… безбожный.

– Хлопок позволяет нам, да и вам, жить, Грегори. – Я тоже смотрю на белые поля вдалеке. – Вся Америка – это табак, хлопок, сахар, фрукты. Нам повезло: в этой части штата хлопок неплохо растет. Мы отправляем его на восточное побережье, и оттуда он уже идет в Европу. Огромные деньги, Грегори, и очень важные.

– Но какой ценой вы их зарабатываете? – шепотом спрашивает Грегори.