Долина золотоискателей

Этот свист кнута я не забуду никогда. Даже когда Бог попросит душу, я буду слышать его, чувствовать дрожь во всем теле и вспоминать, вспоминать, вспоминать жгучую боль, которая пронзила мою левую руку. Колтон не собирался выигрывать, цель Ридов – не дать выиграть мне. Если в скачках одержит победу кто угодно другой, нам придется брать займ для оплаты аренды, ведь много хлопка погорело, а овец – потерялось в лесу. Возможно, мы будем вынуждены продать ранчо на аукционе. И первые покупатели нашей земли… Риды.

И это еще не все. Мои ноги намертво посажены в стремена, я скорее переломаю себе хребет от резкого рывка, чем упаду из седла. Сделали мы так специально, чтобы я не вывалился от бешеной скорости Рея. Правая рука теряет поводья, левую хлыст сжимает до невыносимой боли, даже перчатки не спасают. И я… начинаю падать назад. В лучшем случае я просто умру, и все, без боли и мучений, затоптанный своим же конем. В худшем, сломав позвоночник, буду пускать слюни на иждивении семьи еще пару лет.

Я чувствую полный ужаса взгляд Грегори. Вероятно, он вскочил и ринулся вниз к ограждению, братья за ним, отец схватился за сердце, как и половина присутствующих. Жизнь проносится перед глазами яркими вспышками, я успеваю лишь попрощаться с семьей, думая, что цена этих скачек – жизнь. Мышцы спины напрягаются, но скорость и противовес Колтона, который начинает тормозить лошадь, чересчур. Мою руку ведет назад.

Я кричу. Кажется, мне никогда не было так больно.

Я кричу и сопротивляюсь. Я сжимаю бедра так сильно, насколько могу, я тянусь вперед и понимаю: еще чуть-чуть, и я просто вытяну Колтона из его же седла. Но сделать это попросту невозможно. Я судорожно опускаю взгляд на Рея, я хочу попрощаться с ним, но он будто все понимает. И знает, как поступить.

Мой конь, мой дьявол, мой друг прекрасно все понимает. Громко заржав, он меняет угол движения, теряя фут преимущества. Моя рука дергается, и Колтон действительно вылетает из седла, вот только с ним падаю и я – не назад, а на бок.

Мы с Реем пересекаем финишную черту, его нос первым преодолевает ее. А в следующий же миг, запутавшись в хлысте Колтона и собственных ногах мы все валимся кубарем. И даже в этот момент Рей чудом не падает на меня. Ребра, бедро, левая нога. Я точно сломал что-то из этого, по-другому быть не может.

Перед глазами вспышки – красные, черные, белые, меня резко начинает тошнить. Люди выбегают с трибун, многие спешат к нам. Кажется, вслед за мной и Колтоном повалились все участники. Когда меня подхватывают на руки, моя голова болтается, как на ниточках. Руки, ноги – все болит. Значит, просто ушибся? Не сломал себе позвоночник, шею? Перед глазами, кажется, машут руками, пытаются дозваться. Ничего не слышу. Но наконец зрение возвращается – и наотмашь бьет меня, будто и без этого мало досталось. Я вижу Колтона. И голова его повернута неестественным образом.

Он сломал шею.

Вместе с осознанием того, что Колтон мертв, возвращается и звук. Кровь шумит так, будто я встал под водопад. Меня выворачивает наизнанку, и люди расходятся. Ребра, кажется, потрескались, как дрова в костре – так сильно горит в груди. Но это все становится таким незначительным, таким пустым, стоит мне увидеть его…

Рей.

Он лежит в нескольких футах от меня и глубоко дышит. Я отталкиваю кого-то от себя и кидаюсь к нему. Слезы обжигают щеки, руки дрожат, как у немощного старика. Впервые в жизни мне хочется вырвать сердце и растоптать, подобного я не чувствовал никогда. Горло сковало судорогой, я не могу дышать, я не могу говорить. Все, что мне осталось, – это трястись всем своим естеством.

Я хватаю себя за волосы и с силой тяну их, кажется, вырывая клок. Моя левая нога против моей воли начинает подламываться, сильно трястись, словно выкручиваясь в противоположную сторону. И тогда я кричу, словно меня облили маслом и задумали сжечь заживо. Господи! Боже! Если ты есть, я прошу, пусть прямо сейчас так и случится, и молния сожжет меня и прекратит муки. Убей меня! Убей меня! Убей…

Я так не могу, я больше не выдержу!

Люди оттаскивают меня, а я отбиваюсь от них, как от демонов в кошмарах. Безумный ужас и отчаяние звенят в каждом моем крике, в каждом слове и ударе сердца. Хотя о каком сердце речь? Оно остановилось раз и навсегда.

В ту самую секунду, когда я посмотрел в темные глаза Рея, когда я посмотрел…

На его сломанную ногу.